После обеда появился Моршанский, ездивший с докладом к прокурору.
– На обратном пути заезжал к Муравейчику в К***, у него новость есть. Нашелся свидетель, видевший, как Кривец садилась в какую-то машину.
– Марку машины назвал?
– Свидетель – женщина, в марках не разбирается, так ей принесли снимки автомобилей. Указала на «Победу», но с долей сомнения. Теперь он все машины в районе проверяет. Думаю, что сможем сдвинуть это дело с мертвой точки. Лишь бы эта машина не оказалась московской. А по району их не так много, – Моршанский полистал бумаги. – Кое-какие наработки у Муравейчика уже есть.
– Слушай, Герман Борисович, а ведь Мелюков тоже ездил на «Победе», мало того, он хоть и косвенно, но с делом Вагнера связан. Эту машину, думаю, надо в первую очередь проверять.
– Да? А ведь правда, – следователь снова уткнулся в бумаги. – Об этой машине пока никаких сведений.
– Так он же здешний. Мы проверим. Кстати, я всё думаю о словах Чижова… – задумчиво произнес Калошин.
– Чего это ты его вспомнил? – Моршанский удивленно посмотрел на майора.
– А то и вспомнил, что не все фигуранты того дела нами вычислены.
– Так ими теперь ГэБэ занимается. Нам и своих дел хватает, – пожал полными плечами Моршанский.
– Да бросьте вы, Герман Борисович! Преступники у нас общие. Чего же друг другу на плечи перекладывать? Уж сколько раз об этом говорим, так нет же, чуть что, сразу смежникам спихиваем, – уже заметно сердясь, выговаривал Калошин.
– Ладно, не сердись. Попадет какая ниточка – потянем. А сейчас главное – убийство Богдановой. Прокурор распорядился в кратчайшие сроки это дело распутать. Тебе хотел звонить, да я остановил. Нечего отвлекать нас. Что будет – доложим. Кстати, где Воронцов?
– Беседует с водителем автобуса, который ездит по маршруту «Город – «Красная Заря», он мог запомнить, кто ехал в субботу в деревню и обратно.
– А-а, ну правильно! – Моршанский расслабленно откинулся на спинку стула. – У тебя, Геннадий Евсеевич, нет ли случайно водочки? Устал я что-то сегодня. После визита к начальству всегда чувствую разбитость. Чёрт знает, что за жизнь!.. – и тут же повеселел, увидев, как Калошин вынул из сейфа початую бутылку водки. – Так что там у тебя с Чижовым?
– Он как-то вскользь сказал, как был удивлен тому, что тот, с кем он пил на вокзале, ехал в электричке. Почему это его так удивило? Тот человек что, был слеп, без рук, без ног? Навряд ли… Тогда что? Этот вопрос много дней не давал мне покоя. Мне приходила одна мысль в голову, и вот сейчас, когда ты заговорил о «Победе», я утвердился в своих догадках – тот человек передвигался постоянно на машине. И в Москву ездил таким же образом. Чижов его хорошо знал, потому и удивился.
В этот момент в кабинет заглянул Гулько:
– О-о! И Герман Борисович тут! Хорошо! – он помахал листком бумаги. – Я вам кое-что принес!
Усевшись поудобнее за стол напротив Калошина, эксперт начал излагать:
– Так. Первое: окурок, найденный на пожарище, – от сигареты «Winston», производство их начато только в этом году на московской табачной фабрике «Дукат», встретить в магазинах их пока затруднительно, но, имея, так сказать, блат, можно. Цена тоже не для простых. Второе: на мундштуке окурка сохранились следы губной помады. На наше счастье, помада жирная, пропитала фильтр. С этой сигареты было сделано две-три затяжки, не более.
– Есть! – Калошин возбужденно ударил кулаком о свою ладонь. – Значит, все-таки женщина! И пуговица занимает теперь свое положенное место – либо платье, либо блузка. Кроме того, женщина обеспеченная, судя по сигаретам и той же пуговице. Значит, её не могли не заметить в автобусе.
Но пришедший в скором времени Воронцов сказал, что в субботу утром шофер, ехавший в колхоз, мало обращал внимания на пассажиров, так как шел дождь, надо было следить за дорогой. Но одного пассажира он запомнил и даже назвал его. Это был бухгалтер из «Красной Зари». Зашел он в передние двери и с шофером поздоровался. Из тех, кто ехал назад, мужчина никого назвать не смог, сказал так: «Общая масса в серой мокрой одежде».
– Надо немедленно звонить Полунину и Доронину, чтобы они срочно поговорили с бухгалтером. Как его фамилия?
– Черных Антон Петрович, – глядя в свои записи, прочитал Воронцов, – но живет он здесь, в городе.
– Прекрасно, утром он может уехать на работу, значит, надо сходить сейчас. Давай, Костя! – Калошин развернул Воронцова за плечи и подтолкнул к двери. – Жду здесь! – крикнул вслед.
Но долго ждать не пришлось – Воронцов вернулся быстро. Взглянув на обескураженное лицо оперативника, Калошин с Моршанским испуганно спросили в голос: