– А выкинул чего?
– Ну, пришлось пожертвовать новую газету! – шутливо развел он руками.
– А когда вы стали подозревать Гирш… то есть, Штерн? – с нескрываемым любопытством спросил Костя Воронцов.
– Да-да! – поддержали его в голос прокурор и Сухарев.
– Да, практически, сразу с убийства Жуйко. Штерн прекрасный психолог и аналитик. Из всех наших вопросов она сразу вычленяла истинный наш интерес. Анализировала она и свои поступки и действия. И про пуговицу не знала, но могла предположить, поэтому переодела Жуйко в свою блузку, и про окурок вспомнила. Но, как я уже говорил, чем больше человек совершает преступлений, убирая свидетелей, тем больше совершает ошибок и оставляет улик. Она, в конце концов, всего лишь человек, и не подумала о том, что на её ум найдется ещё более острый.
– Ну, в этом мы не сомневаемся, – опять поддел Дубовика прокурор, но тот даже ухом не повел, продолжая:
– На квартире Жуйко Штерн оставила столько улик в пользу нашей версии убийства, что стало понятно, как начинает метаться преступница, уничтожая один след и оставляя два других. Майор Калошин обратил внимание на то, что на столе не было ложечки, которой размешивали таблетки, мало того, блузка оказалась явно чужой, об этом свидетельствовали не застегнутые манжеты. Спрятанные сигареты, отсутствие окурков этих сигарет в доме, лишние таблетки в руке – все это говорило о том, что произошло именно убийство, но эти улики не привязывались напрямую ни к кому из фигурантов. А вот духи!.. – Дубовик сел за стол напротив Калошина: – Геннадий Евсеевич, я в очередной раз прошу извинить меня, я многое скрывал от тебя, – и добавил тише, – по понятным тебе причинам. Когда мы с тобой осматривали дом Жуйко в первый раз, я сразу обратил внимание на стоящие на комоде духи: все они были открыты, стояли напоказ, а вот «Красная Москва» – в закрытой коробке. Никто из вас на эту деталь внимания не обратил, и винить вам себя не в чем. Я, повторюсь, прошел очень хорошую школу, изучал в свое время и этику, и эстетику. Так вот, парфюм имеет свойство портиться на свету, поэтому и духи, и одеколон хранить нужно в закрытых коробках. Тот, кто их поставил на комод, был знаком с этим простым правилом хранения. Мне стало ясно, что духи чужие ещё и потому, что все вещи Жуйко пахли чем угодно, всякими духами, но только не «Красной Москвой», а вот блузка, надетая на покойнице, просто источала этот аромат. Кто из вас хоть один раз понюхал этот парфюм, хоть духи, хоть одеколон, знает, насколько стойкий запах они имеют, просто так от него не избавиться, поэтому, если бы блузка висела в шкафу, другие вещи хоть немного, но переняли бы на себя этот аромат. Могу согласиться с тем, что это необязательно, что Жуйко могла попользоваться этими духами в день своей смерти в первый раз. Но когда мы с Геннадием Евсеевичем вторично приехали на квартиру покойной, я открыл коробку с духами и обнаружил, что пробка не открывалась ни разу; вам, наверное, всем известно, что входящие в горлышко пробки просто так не открыть, они запечатаны очень плотно и надёжно. Кроме того, флакон был полон. А прочитав заключение экспертизы по отпечаткам пальцев, я обратил внимание на то, что на коробке с «Красной Москвой» они расположены так, как если бы их обхватили всей пятерней, что нехарактерно для таких вещей. Теперь мне надо было найти женщину, пользующуюся этими духами постоянно. У Шапиро были духи «Красный мак», этим резким перечным запахом пропитано в её квартире буквально всё! Значит, должна быть третья женщина, пользующаяся духами «Красная Москва» постоянно.
Тут я должен сделать некоторое отступление. Боюсь вас утомить, но все же рискну рассказать о своих исследованиях. Я иногда пользуюсь этим методом, и предлагаю вам послушать, в чем он заключается.
Дубовик взял со стола Сухарева листок бумаги и начертил большой круг.
– По окружности расписываем имена фигурантов, улики и все, что есть по делу в хронологическом порядке. Потом соединяем эти точки. Вот например: сначала идет Богданова, за ней пуговица, сигарета, синий плащ, Черных и так далее. Попробуем соединить все точки, которые хоть как-то взаимодействуют между собой. Рядом с Богдановой сигарета, пуговица. Синий плащ можно соединить с Черных, с ним же – токсин. Ну, и дальше. Попробуйте проделать это сами и тогда увидите, что Гирш можно соединить со многими точками. В живых у нас остались она и Лапшин. К нему духи не имеют никакого отношения. Остается Марта. Вот тогда я иду вместе с майором в гости к этой женщине, но при этом понимаю, что если она и есть наша преступница, то её надо обезоружить – усыпить бдительность. Чего мне это стоило, знает майор Калошин, и заострять внимание на этом не будем. Но у неё в доме на тумбочке я увидел искомые духи, и коробка была закрыта. Других духов у неё просто не было. В этот же вечер я, проводив майора, посетил одну даму, – Дубовик виновато посмотрел на Калошина, – это было продиктовано необходимостью, – эти слова он адресовал исключительно майору. – Я вспомнил, что Черных лечила такая… истинная, настоящая еврейка Циля Абрамовна. Да, я пошел к ней. Они с Мартой Гирш работали в одной сфере, значит, та должна была хорошо знать Марту. Так вот, эта милая женщина сказала мне следующее: «Эта Марта такая же еврейка, как я балерина». Ну, тот, кто знаком с Цилей Абрамовной, может представить себе эту «балерину». Таким образом, ещё одна мозаичная картинка встала на свое место. Девушка в парфюмерном отделе универмага по фотографии совершенно уверенно узнала Марту, которая несколько дней назад покупала у нее флакон духов. Да, у Марты они тоже были, но использованные наполовину. Вылить на себя полфлакона таких духов за три дня можно только под наркозом. Теперь, думаю, вам все понятно.