– Ну, видите, не такой уж я хороший рыболов… О чем же Крюдешанк говорил с Дэрти?
– О той же самой проблеме, из-за которой пришел и я.
Крюдешанк в принципе был согласен с тем, чтобы эпизод ограбления сняли в его банке, но внезапно заупрямился. Вчера вечером, узнав, что приехал сам Дэрти, он сразу позвонил ему, чтобы выторговать более выгодные условия…
Утверждение Бейдевана показалось мне сомнительным, но в конце концов я вспомнил, что вчера вечером кто-то действительно разговаривал по телефону с Дэрти. Сам я в это время сидел в ванной, с удовольствием позволяя теплым струйкам душа смыть дорожную усталость. В ванне и заснул. Наверное, проспал бы там довольно долго, не разбуди меня Дэрти. Велел быстренько одеться, так как в баре нас уже ждет хозяин мотеля Хуго Александер. С кем Дэрти говорил по телефону, он не сказал, да я и не спрашивал его.
Заодно я неизвестно почему вспомнил один нюанс в его поведении, которому вчера не придал значения. С точки зрения сегодняшних событий, он приобретал теперь иной характер, усиливая подозрения.
Когда мы сидели в баре, Дэрти к концу крепко заснул там же в кресле. Однако, когда мы вернулись в свой номер, он неожиданно сообщил, что, поскольку спать больше не хочется, выйдет подышать свежим воздухом. После этого я моментально погрузился в такой глубокий сон, что очнулся только к утру.
Сейчас, прислушиваясь к голосу режиссера, я ломал голову, пытаясь сообразить, когда же Дэрти вернулся домой и где он был. Встречался с Альбертом?
Ричард Бейдеван продолжал свой рассказ:
– Крюдешанк настаивал на специальных титрах в фильме: «Эпизод ограбления снят в Александрийском банке „Палата Гермеса“. В наши дни многие предприятия жаждут такой рекламы… В одном моем фильме была сцена, где преследуемая негодяем девушка спаслась, затерявшись в огромном гурте овец. Их хозяин настаивал, чтобы на экране в соответствующем месте появился такой текст: „Овцы породы меринос, выращены на такой-то ферме, дают в год столько-то мяса, столько-то шерсти“.
– Словом, вы уже заранее знали, какая тема будет обсуждаться во время телефонного разговора, – заметил начальник полиции.
– Конечно! Можно было также предвидеть, что он достаточно затянется. Судя по тому, что я услышал сквозь двери, торговались они упорно.
– Сколько времени Крюдешанк говорил по телефону?
– Минут двадцать. Возвратившись в гостиную, он напоминал собой участника марафонского забега: по лицу ручьями струился пот, голос прерывался от одышки… Сказал, что Дэрти ждет меня у телефона, чтобы утвердить окончательное соглашение. Я поспешил в соседнюю комнату, но когда подошел к телефону, оказалось, что связь оборвалась.
– Спасибо! Вы меня, пожалуй, убедили, – сказал начальник полиции. – И все же я вынужден повторить прежний вопрос. Вы кого-нибудь встретили у Крюдешанка? Не считая, конечно, его самого.
– Позвольте припомнить! Конечно же! Почтальон! Он пришел почти одновременно со мной, принес какой-то журнал и посылку с диском «Мессы» Генделя в исполнении Лейпцигского хора мальчиков… Крюдешанк так обрадовался, что тотчас же поставил пластинку. Помнится, она еще играла, когда зазвонил телефон. Крюдешанк вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Из-за музыки я вначале не понял, с кем и о чем он говорит, но затем, не открывая двери, он крикнул, чтобы я выключил стоявший в гостиной усилитель.
– И вы сделали это?
– Конечно! Иначе не услышал бы, как он добрых минут двадцать с пеной у рта обрабатывал беднягу Дэрти.
– А потом?
– Сидел в гостиной и слушал, что еще оставалось.
– Из дому никуда не выходили?
– Никуда! – подтвердил режиссер, старательно избегая взгляда начальника полиции.
– В таком случае я вынужден выразить вам свое сочувствие. Один свидетель утверждает, что именно тогда видел вас на улице, у дома Крюдешанка. Значит, вы находились в нескольких шагах от лендровера, на котором бандит в маске подъехал к банку.
– Как интригующе! – фыркнул режиссер. – Я вижу, что снова попал в ловушку, – с этими словами он повернулся ко мне: – И этот джентльмен должен позднее подтвердить, что признания полиция добилась без физического воздействия. Иначе абсолютно неясно, какова же его роль в этом драматическом эпизоде. Молчит он на редкость красноречиво, но все же не верится, что он выполняет лишь роль статиста. Выражение лица, правда, достаточно идиотское, но статист должен выглядеть еще более тупым.
Что касается моего выражения лица, то режиссер не слишком преувеличивал. В спектакле, поставленном начальником полиции, я являл собой олицетворение небрежной ремарки автора пьесы: «На заднем плане – молчаливая толпа». И все же я с величайшим напряжением следил за ловкой игрой Грегора Абуша, наводившей на мысль, что у него остались про запас не известные мне козыри.
Я не удержался, чтобы не огрызнуться:
– А если я пришел поглядеть, какое выражение будет у вас, когда мой друг Грегор Абуш сообщит, что вы…
– Арестованы? – фыркнул режиссер. – Великолепно! Режиссер гангстерского фильма арестован как гангстер! Такая реклама мне бы сейчас не повредила. Это хоть частично возместит катастрофу с «Частной жизнью Долли Кримсон»!
– Как же было на самом деле? – резко оборвал его начальник полиции. – Вы выходили на улицу во время телефонного разговора, да или нет? Рекомендую не запираться. Это лишь усложнит ваше положение. Может быть, лжет Крюдешанк, утверждая, что в тот момент, когда он вернулся в гостиную, чтобы позвать вас к телефону, вы вошли туда через другие двери?
– Примем, что так и было, – пожал плечами режиссер. – Но это еще ничего не значит. Быть может, я побывал в туалете Крюдешанка. Вы ведь не считаете, надеюсь, что кинорежиссеры выше столь вульгарных потребностей. – Бейдеван замолчал, чтобы спустя мгновение закричать со злостью: – Да, я вышел на улицу! Скажу и для чего, хотя вы мне, очевидно, не поверите. Я слышал, как подъезжает машина. Подумал, что вернулась Tea.
– Звучит весьма неубедительно, – Грегор Абуш внимательно посмотрел на собеседника.
– Вы ее не знаете! Ей бог весть что может прийти в голову! Хотя бы одеть мужской костюм и попытаться во второй раз попасть к Крюдешанку. Он и не сообразил бы, что впустил в дом женщину. У Теи есть даже особый парик для роли Долли Кримсон, ведь по сценарию она принимает участие в ограблении под видом мужчины.
– Да, на этот раз ваш тонкий намек попал в цель, – рассмеялся начальник полиции. – Хотя большинство очевидцев и считает мужчиной того, кто зашел в банк в капюшоне, но это ведь и впрямь могла быть представительница прекрасного пола. Грабитель был примерно вашего роста, однако, принимая во внимание, что Tea ниже вас разве только на дюйм и чуть стройнее…
Начальнику полиции договорить не удалось.
Зазвонил телефон.
Грегор Абуш метнулся к нему. Я был ближе и уже протянул было руку, но он не позволил мне поднять трубку.
– Да, это я, – отрывисто сказал он.
Это было все, что я смог услышать.
Как раз в этом момент Ричард Бейдеван заговорил со мной.
– Слава богу, что припомнил! – возбужденно воскликнул он. – Вообще-то на память я особенно положиться не могу. Возможно потому, что у меня в голове реальная жизнь перепуталась с выдуманными событиями и персонажами из фильмов… Просто каша какая-то.
– О чем же вы забыли рассказать?
– Тотчас после почтальона пришел какой-то сосед Крюдешанка, чтобы одолжить только что принесенный журнал. В нем, насколько помнится, помещена статья о письмах Христа.
– Тех самых, что являются собственностью Хуго Александера? – попытался я угадать.
– Не знаю, возможно. Крюдешанк казался очень заинтригованным. Перелистал журнал, нашел нужную страницу. Но, услышав звонок телефона, поспешил в кабинет, крикнув соседу, что он может забрать журнал…