Собеседник выжидает несколько мгновений. Собравшись с мыслями, трижды ударяет тростью об пол.
Тотчас появляется помощник.
— Заберите ее! Девушку, отца и предателя уничтожьте. Всех троих. Потом приведите ко мне Мариуса Ферриса. Нам предстоит еще многое обсудить. Но сначала я хочу видеть, как они умрут.
— Туда им и дорога! Чтобы язык не распускали, — с ухмылочкой отвечает помощник.
— Куда направить девушку? — спрашивает только что вошедший Барнс.
— На эшафот, — язвит помощник.
Барнс хватает Сару за руку и, недолго думая, вырывает девушку из хватки палача:
— Что вы делаете? — удивляется Джей-Си.
— Садитесь, — приказывает Саре начальник разведуправления, а затем поворачивается к старику:
— Она отправила бумаги в Ватикан.
— Я уже знаю. И она дорого заплатит.
— Несколько минут тому назад я получил звонок… как раз из Ватикана.
Джей-Си вздрагивает. Глаза подергиваются поволокой недоверия:
— И чего же от нас хотят?
— От нас ничего не хотят. От нас требуют.
ГЛАВА 56
28 сентября 1978 года
Кабинет Его Святейшества Иоанна Павла I
Последняя защита
День у Ганса выдался весьма напряженным, но он предполагал, что и ближайшие часы придется провести без сна. Начальнику охраны Швейцарской гвардии весь день поступали противоречивые распоряжения. Большинство исходило от Государственного секретаря, некоторые — от начальника Ватиканского архива, были указания и от Секретаря Синода, и от Конгрегации по вопросам вероучения.
Секретарь кардинала Жана Вийо сообщил, что тайный ход, созданный еще при папе Леоне XIII и обычно запертый, необходимо открыть; после этого сам префект Конгрегации уведомил о том, что подобная предосторожность излишняя; из палат кардинала Павла Марцинкуса пришли рекомендации открыть галереи в покои понтифика Лучиани; подчиненные других кардиналов приходили в помещения Швейцарской гвардии с записками, содержащими точные пожелания о мерах предосторожности, что было весьма необычно. Наконец Ганс понял: в кабинете папы Лучиани, расположенном в Апостольском дворце рядом с покоями понтифика, намечена важная встреча. Начальник безопасности решил, что речь идет, конечно же, о встрече на высшем политическом уровне, но не официальной, поскольку от Ватикана не поступило никакого должностного заявления. Во всей этой неразберихе факсов, телефонных звонков и исходящих сообщений чувствовалось участие Государственного секретаря Жана-Мари Вийо, епископа Павла Марцинкуса и настоятеля Рима, архиепископа Уго Полетти.
Ганс направился к Апостольскому дворцу и усилил охрану у главного входа. Затем позвонил своему подчиненному, чтобы упорядочить поведение участников в задней части здания: перемещения каждого кардинала управлялись особым корпусом, и охранники знали, что каждый из кардиналов пользуется специально отведенной для него дверью. Затем прелаты поднимались по боковой лестнице, чтобы попасть во дворец, не теряя лишнего времени. Швейцарским гвардейцам предстояло перекрыть все ворота, не допуская ни малейшего вторжения посторонних. Никому из кардиналов по пути не повстречались посторонние, а в кабинете Лучиани чужаки оказались меньше чем через пять минут. К тому же Ганс расставил через каждые пятьдесят пять метров по паре охранников, таких же швейцарцев, а у входа в кабинет, как велел обычай, размещались двое часовых в парадной форме.
В приемной перед кабинетом стоял конторский стол, за которым обыкновенно сидел бессменный, со времен Иоанна XXIII, помощник: с ним не хотели расставаться, и давали поручения, более соответствующие посыльному на побегушках, чем приближенному к понтифику лицу.
Часам к трем оба секретаря Святого Отца вышли из кабинетов, и Ганс понял, что встреча вот-вот начнется. Ему звонили на портативную рацию и по очереди называли имена кардиналов, которым предстоит пройти:
— Синьор, вышел кардинал Вино.
— Хорошо, — ответил Ганс.
Через тридцать секунд вновь послышался характерный звонок:
— Проходят кардиналы Уго Полетти и монсеньор Агустино Казароли, синьор.
— Благодарю.
Монсеньор Казароли занимал пост церковного советника по общественным вопросам — должность, равнозначная в Ватикане позиции министра иностранных дел.
Через несколько минут сквозь потрескивания в динамике вновь послышался голос сержанта; поставленный у дверей гвардеец огласил имена прибывших.
— Епископ Марцинкус и монсеньор де Бони, синьор.