Они сели. Свет от лампы, расположенной прямо над ними, падал на их лица, отчего под глазами и на скулах легли глубокие тени. Они одновременно повернули головы в сторону Аллейна.
— Большая часть того, что я имею сказать, адресована вам, сэр Герберт, — сказал Аллейн.
— Да? — спросил Каррадос. — Что ж, Аллейн, как, по-моему, я уже говорил вам вчера, я только буду рад помочь вам распутать это дело. Поскольку лорд Роберт той ночью был у меня в гостях…
— Да, да, мы прекрасно это понимаем, сэр. Такое ваше отношение позволяет надеяться, что вы поймете или хотя бы извините мое намерение еще раз обсудить те вопросы, которых мы касались с вами вчера, а также затронуть ряд новых. Я имею возможность сообщить вам, что со вчерашнего дня мы идем по очень странному следу, что позволило нам сделать некоторые весьма интересные выводы.
Каррадос, не поворачивая головы, искоса взглянул на свою жену, но ничего не сказал.
— У нас есть основания полагать, сэр, — продолжал Аллейн, — что убийство лорда Роберта Госпелла явилось следствием шантажа. Вы что-то сказали, сэр?
— Нет. Нет! Боюсь, что я не вполне понимаю…
— Надеюсь, что сейчас вам все станет ясно. По причинам, которые я пока не хочу упоминать, из связи между шантажом и убийством вытекают две версии. Либо лорд Роберт был шантажистом и пал от руки одной из своих жертв или кого-то, кто хотел защитить одну из его жертв…
— Какие у вас имеются основания так говорить? — хрипло спросил Каррадос. — Это невозможно!
— Невозможно? А почему?
— Потому, что лорд Роберт… лорд Роберт не был… это просто невозможно себе представить! У вас есть доказательства, что он был шантажистом?
— Другая версия — лорд Роберт обнаружил, кто был этим шантажистом, и был убит прежде, чем успел рассказать об этом.
— Это всего лишь слова, — еле выдохнул Каррадос, — но вы не приводите никаких доказательств.
— Я прошу вас, сэр, просто принять на веру. Правильно или ошибочно, но мы полагаем, что следствие должно исходить из одного из этих предположений.
— Я не претендую на роль детектива, Аллейн, но…
— Потерпите еще минуту, сэр, если не возражаете. Я хочу, чтобы вы сейчас вспомнили тот день, почти восемнадцать лет назад, когда вы отвезли леди Каррадос в деревушку под названием Фальконбридж в Букингемшире. В то время вы еще не были женаты.
— В те дни я часто возил ее кататься за город.
— Вам будет нетрудно припомнить этот случай. Это произошло в тот день, когда Пэдди О'Брайен попал в автомобильную катастрофу.
Аллейн выжидательно уставился на Каррадоса. В сильном свете лампы было видно, как лоб у того покрылся испариной.
— Ну и что? — спросил Каррадос.
— Вы помните тот день? — настаивал Аллейн.
— Но, Герберт, — вмешалась леди Каррадос, — конечно же, вы помните.
— Да, я помню. Но я не вижу связи…
— Пожалуйста, сэр! Скоро я вам все объясню. Так вы помните?
— Естественно.
— Вы помните, что капитана О'Брайена сначала перенесли в дом приходского священника, а оттуда в карете «скорой помощи» перевезли в больницу, где он и умер спустя несколько часов?
— Да.
— Вы помните, что, после того, как он умер, ваша теперешняя супруга была очень расстроена, полагая, что некое письмо, которое имел при себе капитан О'Брайен, было потеряно?
— Этого я не помню.
— Позвольте мне помочь вам. Она говорила, что письмо, по всей видимости, выпало у него из кармана, и была очень обеспокоена тем, чтобы отыскать его. Я прав, леди Каррадос?
— Да, совершенно верно. — Она произнесла это тихим, но совершенно спокойным голосом, недоумевающе и несколько ошарашенно глядя на Аллейна.
— Вы спрашивали у сэра Герберта, навел ли он справки по поводу пропавшего письма?
— Да.
— Теперь вы вспомнили, сэр Герберт?
— Мне кажется… я что-то припоминаю… Все это было так мучительно тяжело. Я старался помочь, чем мог. Я думаю, мне действительно удалось помочь.
— Вы нашли письмо?
— Я… по-моему, нет.
— Вы уверены?
Тонкие струйки пота стекали по обе стороны его носа прямо в ухоженные усы.
— Я почти уверен.
— Вы помните, как сидели в машине около больницы, пока леди Каррадос была у капитана О'Брайена?
Каррадос долго не отвечал. Затем он круто повернулся на стуле и обратился к молчаливой фигуре, освещенной зеленым светом настольной лампы.
— Я не вижу оснований для такого необычного допроса. Все происходящее крайне огорчает мою жену, и, должен признаться, сэр, я нахожу все это оскорбительным и выходящим далеко за рамки ваших служебных полномочий.