И она не отстранилась, приняла, встречая его мягкий пристальный взгляд и не зная, как быть. Она желала и сбежать, и остаться – все одновременно. Но этой теплой улыбке невозможно было противостоять, а от легкого прикосновения пальцев к шее голова пошла кругом…
Другой амулет. И тот шнур был золотым, а не из простых переплетенных нитей.
Но этот жест кольнул так болезненно, непрошено. Шепсет вздохнула, накрыла амулет ладонью и сама взяла воина за руку.
«Благодарю тебя», – очень хотелось сказать ей, но голос не слушался…
Слова каким-то чудом все же вырвались из сжатого горла, пусть и едва слышным шепотом.
– О, так ты все-таки разговариваешь со мной, – улыбнулся ее спутник.
Шепсет смущенно пожала плечами. Но что-то словно немного разомкнулось внутри, и дышать стало еще чуточку легче.
Воин протянул ей флягу.
– Раз сон тебе все-таки нужен… значит, и вода, полагаю, тоже.
Об этом она не думала. В чем теперь вообще нуждалось ее тело? Привычного голода и жажды она до сих пор не испытывала, только эту ужасную тошнотворную слабость и онемение всех ощущений. Но теперь, когда ее спутник заговорил об этом, Шепсет осознала, что в горле в самом деле очень сухо. Чуть улыбнувшись в знак благодарности, девушка взяла флягу и сделала осторожный глоток. Потом еще один, и еще.
Капли словно падали на потрескавшуюся от долгой засухи почву, напоминая, что значит расцветать жизнью.
«Первозданные воды омывают тебя. Дарую тебе свое дыхание – дыхание Западного Берега. Твоя плоть жива…»
И она в самом деле оживала.
– Жаль я не успел спросить у жрецов, спят ли мертвые и пьют ли воду, – усмехнулся воин, забирая флягу и делая пару глотков. – Мы приносим подношения Ка[26]наших предков, но вот как быть с кем-то вроде тебя?
Шепсет хотела уже было возмутиться, возразить, но и сама пока не слишком понимала свою природу. Она осознавала себя собой, но не до конца. Может быть, от нее и осталось только Ка? Но если ей вернули имя – значит, вернется и все остальное?
Если бы она знала…
В следующий миг она поняла, что ужасно хочет есть. Это ощущение было таким простым и первобытным, что затмило собой даже липкий ужас недавнего кошмара. Ох сколько бы она сейчас отдала за теплую свежую лепешку и горсть кисло-сладких гранатовых зерен! Да, кажется, раньше она очень любила гранаты… Этот вкус на языке был таким явственным, и к нему добавился запах горячего хлеба. Точнее – это были воспоминания о вкусе и запахе.
В животе заурчало, и она недоверчиво прижала ладонь. Воин рассмеялся так открыто и заразительно, что девушка не смогла на него рассердиться.
– Да уж, тяжело тебя опасаться… создание Дуата с урчащим животом.
Создание Дуата? Это она-то? Шепсет, немного обиженная его насмешливостью, теперь и сама не удержалась, фыркнула от смеха.
Воин поднялся, подошел к своим вещам, порылся, ища что-то, а потом вернулся с небольшим свертком. В тряпице оказалось пол лепешки и немного повядшего лука. Поверх легли несколько головок инжира. Две он забрал себе, остальное подвинул девушке.
– Это все, что осталось от моего последнего пайка. А инжир из садов, по дороге… то, что там пока не успели разорить. Надеюсь, Боги на меня в обиде не будут за расхищение храмовых владений, – он усмехнулся и надкусил инжир, а один из плодов положил на заброшенный семейный алтарь хозяев гробницы, не задумываясь. Этот жест был таким естественным, что девушка укрепилась в своей мысли – да, он оставался здесь не впервые.
Шепсет жадно накинулась на скудную еду. Лепешка была совсем сухой, не как у нее в мечтах только что, но сейчас казалось, что вкуснее она в жизни ничего не ела.
Как же вкусно.
И как же мало… Тело, словно очнувшись от глубокого сна и решив восполнить недостающее, требовало еще воды и пищи. Шепсет вздохнула, собрала крошки с тряпицы и облизнула пальцы, не задумываясь о манерах и изяществе. Потом подумала, что ведь ему досталось еще меньше, и стало неловко.
Воин ободряюще кивнул ей.
– Попробую раздобыть нам что-нибудь еще к вечеру, а то ты еле на ногах стоишь. Думал, побыстрее пойдем, ну да ладно. Завтра к ночи уже доберемся.
– Куда? – хрипло спросила Шепсет, и сама удивилась, что все-таки получилось. Удивился и ее спутник. Правда, голос у нее был скрипучим, как у какого-нибудь чудовища из тех, которых матери колыбельными и заговорами отгоняют от порога. Таким голосом уже не споешь на ритуалах, услаждая слух Богов. – Куда ты ведешь меня?
– Ах вот оно что. Тебя стоило просто покормить, чтоб ты снизошла до разговора со мной? – насмешливо уточнил воин, пряча удивление, но, увидев ее встревоженный взгляд, посерьезнел. – Мы идем в гарнизон стражи Западного Берега.
26
Ка (др. егип.) – одна из составляющих души в верованиях древних египтян. Иногда переводят как «Двойник». Жизненная и магическая сила, олицетворение воли и потенциала, тесно связанная с земными проявлениями человека. Считалось, что Ка может жить в скульптурных изображениях людей.