Девушка окинула взглядом знакомый зал, где уже столько раз бывала, сопровождая Владыку. Стены, украшенные яркими росписями с изображениями садов и охоты в заводях Итеру. Изящные декоративные колонны, имитирующие гипостильный зал[58]храма, как и внешняя терраса. На небольшом возвышении стоял трон из резного дерева с золочением, и сегодня он пустовал – безмолвное напоминание о том, что больше Владыка не вернется, чтобы занять его. Сердце зашлось болезненным биением, и боль была сильнее тревоги. Эта рана никогда не заживет. Никогда Шепсет не сумеет забыть и смириться…
Людей в зале собралось больше, чем девушка ожидала. Госпожа Тия, прекрасная даже в своей скорби, сидела в кресле у возвышения, сцепив руки на коленях. Тонкий макияж скрывал следы бессонных ночей и пролитых слез. Наряд из тончайшего драпированного льна, дополненный лазуритовым усехом и браслетами, был как всегда безупречен. Тия смотрела перед собой отсутствующим взглядом, но повернулась к дверям, когда жрица вошла.
За ее плечом стоял высокий крепко сложенный воин – командир стражи Пасаи, один из немногих, кто знал о случившемся. Он уже расспросил в первый день и Шепсет, и царевича, и теперь спокойно ожидал разговора.
Был здесь и Сенедж, сухопарый мужчина неопределенного возраста, с хищными ястребиными чертами. Голова у него была обрита как у жрецов, хотя насколько знала Шепсет, он не служил ни в одном храме. А знала его девушка хорошо. Именно он, придворный чародей и лекарь, когда-то привел Шепсет во дворец и ходатайствовал о том, чтобы ее приняли в Ипет-Нэсу. Именно он продолжил ее обучение целительскому искусству, хотя секреты матери и жриц Инпут по-прежнему принадлежали только ей.
Сенедж буравил ее тяжелым взглядом агатовых глаз. Выражение лица чародея всегда было неодобрительным, с кем бы он ни общался. Вот и сейчас Шепсет не сумела прочесть на нем ничего нового.
Чуть в стороне стояла пара жрецов. Их девушка узнала – старший бальзамировщик Павер и провидец из храма Амона. Оба смотрели куда-то сквозь Шепсет, словно ожидали увидеть на ее месте кого-то другого.
У одной из колонн, привалившись к ней плечом, стоял военачальник, имени которого жрица не знала. Если она правильно помнила, это был командир кушитских лучников. И вот он смотрел на девушку с большим интересом, что ей совсем не понравилось. Почему его вообще позвали, если о случившемся должны были знать как можно меньше людей?!
И, конечно же, здесь был царевич. Рамсес стоял у окна, глядя в сад, скрестив руки на груди. Вместо богатой туники он сегодня предпочел драпированную схенти, а единственным его украшением был широкий инкрустированный сердоликом браслет, который он вообще снимал редко. Таким же сердоликом был инкрустирован золотой лотос, который царевич однажды преподнес ей в подарок.
Шепсет привычно затаила дыхание, украдкой задержав взгляд на его точеном профиле, на непослушных вьющихся волосах. Как бы ей хотелось разгладить эти тревожные складки, залегшие меж нахмуренных бровей, стереть горькие морщинки у губ, помочь снять тяжелое бремя с этих плеч. Они разделяли это горе, одно на двоих, но, увы, едва ли Рамсес примет ее помощь и участие. Минуты слабости у тела отца были не в счет.
Тишина давила. Теперь на Шепсет смотрели все, кроме царевича, и никто не начинал разговор. Она терпеливо ждала, хотя сегодня пришла с одной мыслью: она ведь в самом деле могла помочь! Кто, как не она!
– Хекерет-Нэсу Шепсет, – Сенедж нарушил молчание первым. Почему-то в его голосе отдаленно слышалась насмешка, хотя выражение лица оставалось неизменным. – Царевич рассказал нам, что ты обнаружила тело первым.
– Да, мудрый, и я уже рассказала обо всем командиру стражи Пасаи, – ответила девушка. – Он подробно опросил нас обоих – меня и господина царевича. Я могу повторить, но боюсь, добавить мне нечего.
Пасаи кивнул, подтверждая ее слова. Тия ожила, вскинула ладонь.
– Повторять не нужно, – ее голос звучал с холодным достоинством – так холодно, как в те первые дни, когда Шепсет только прибыла во дворец.
Но ведь с тех пор так много изменилось! Госпожа Ипет-Нэсу привечала ее и поддерживала. А Шепсет, в свой черед, глубоко уважала эту женщину, научившую ее стольким придворным премудростям. Почему же?..
– Это твой амулет? – спросила Тия и протянула ей до боли знакомый предмет.
Фаянсовый кулон с Бесом, подаренный матерью. Шепсет в порыве преподнесла этот амулет Владыке, как самое дорогое, и обещала, что Бес защитит его сны. Тогда он тихо рассмеялся, напомнив, что его покой хранят великие Боги всей Кемет. И все же принял этот скромный подарок, значивший так бесконечно много для самой Шепсет. А позже Владыка говорил, что Бес в самом деле помог ему, но не без помощи жрицы, видевшей больше, чем другие…
58
Гипостильный зал – в архитектуре Древнего Египта большой зал храма или дворца с многочисленными колоннами.