Он слышал, как радушно приветствовала гостя Садех, приглашая потрапезничать. В дом военачальник зашел без своего сопровождения, судя по всему, отпустив своих солдат. Примечательно было и то, что хозяйка не позвала никого из женщин гарнизона помогать ей, а подавала на стол сама.
Командиры зашли на середине своего разговора. Вспоминали что-то из юности, обмениваясь старыми байками со времен общей службы. Нахт, конечно, не мог видеть Хаэмуасета, но слышал его низкий раскатистый смех и характерный южный говор. В ходе ужина, ожидаемо, не обсуждалось ничего тайного. Военачальник нахваливал стряпню хозяйки, а после все втроем обсудили состояние дел в гарнизоне и коротко коснулись происходящего на Западном Берегу. Это и сменило общий тон беседы. Хаэмуасет посерьезнел и учтиво обратился к хозяйке:
– Неловко просить тебя, госпожа, в твоем же доме… – он замялся, но Садех подхватила:
– Вам надо поговорить, я понимаю. А я пойду пока проведаю, как там устроились твои воины. Посмотрю, всем ли хватило прохладного пива и что за состязания они устроили с нашими на этот раз.
Когда дверь дома закрылась за Садех, Хаэмуасет с уважением проговорил:
– Хорошая у тебя жена, друг. Мне так за всю жизнь и не повезло. Жаль Боги вам детей не дали.
Усерхат вздохнул.
– Что поделать, видать, такая судьба у нас, что семьей нам стал гарнизон.
– Люди любят вас, это видно. Уж как ни хотел Владыка тебя к себе приблизить, да и я все ждал твоего повышения – но понимаю, почему ты выбрал остаться. Теперь, чего уж, я бы снова хотел обратиться к тебе с той же просьбой и предложить более высокий чин. Обещай хотя бы подумать.
– Сейчас не лучшее время для перемен, да и я уже не так молод, – сдержанно отозвался командир.
– Когда как не сейчас? – горячо возразил его собеседник. – Нам нужны командиры вроде тебя. Верные толковые люди. Ты растрачиваешь себя, прозябая здесь. А разве ты и Садех не достойны лучшей жизни? Хороший надел земли с поместьем – хоть на Восточном Берегу, хоть в прохладных землях Дельты, поближе к столице. Да и как же твоя жена, неужели тут, на отшибе, и состарится? Думаешь, ей не понравилось бы быть вельможной дамой?
– Не понравилось бы, – усмехнулся Усер-хат. – Уж я-то ее знаю. Друг, все это мы уже обсуждали прежде, а мой ответ не изменится.
Повисла пауза.
– Даже последние вести не поменяли твое решение? – тихо спросил военачальник. – Тебе ведь тоже предстоит решить, где ты и с кем ты, когда новый Владыка вступит на трон. Уже скоро.
– Мой долг больше с мертвыми, чем с живыми.
– Но и к делам живых ты не остался равнодушен, что отрадно. Иначе не направил бы мне то послание.
Они снова замолчали. Нахт слушал очень внимательно, жалея, что не видит выражения их лиц. Часто лицо и жесты говорили за человека больше, чем его слова.
– Как продвигается расследование? – спросил Усерхат.
– Есть кое-какие зацепки, но, сам понимаешь, это дело рук не одного человека… Ох, Усер-хат, давай уже я сброшу с сердца кое-какой груз, и поговорим спокойнее. Мне не нравится держать камень в кулаке за спиной, особенно в разговоре со старым другом.
– Согласен, лучше уж все обсудить прямо.
– Мне донесли, что старший бальзамировщик Павер погиб в ходе недавних бунтов.
– Да, об этом мне известно.
– Хороший был человек. Не то чтобы близкий друг мне, но нас связывали кое-какие дела.
Нахт невольно затаил дыхание, хотя и до этого старался дышать как можно тише. Что ж, он был готов к тому, что за ним придут с обвинениями – готов с того момента, как осознал.
– Говорили, его убил какой-то меджай. Я думал сперва, один из стражников, примкнувших к мятежу. Таких, ты удивишься, было немало…
– Не удивлен. Местные жители им не чужие, и нам ли не понимать причины бунтов.
– И то верно… Ну так вот. Я попробовал что-то разузнать через своих людей – поподробнее, чем с путанных слов того бальзамировщика. Куда направился меджай, мне точно сказать не могли, но кое-кто вспомнил его имя. Не редкое, конечно, имя – Нахт… но чтобы столько совпадений сразу? Кажется, именно так звали мальчишку, которого вы с Садех приняли когда-то в семью? После смерти командира Интефа.
– У тебя хорошая память на имена, – сухо отрезал Усерхат. – Но и мне скрывать нечего. Трагическая случайность. Едва ли тебе доложили, – с нажимом добавил он, – что на теле жреца были следы увечий.
– Верно. Ран от оружия не было, как и следов борьбы. Но ведь не сам же он упал так… неудачно.
– За Нахта готовы свидетельствовать те, кто был там. И я тоже скажу свое слово, как и за любого из своих.