– Вам нужно сосредоточиться на другом. Нахт, Шепсет должна вернуться в храм Хэр-Ди, – сказал Усерхат. – Попроси организовать для нее безопасный проход. Тебе не откажут.
Нахт скептически хмыкнул, но спорить не стал. Для себя он бы ни за что не стал ни о чем просить, да и вообще ноги бы его там не было. Но для них – другое дело.
– И помни: нам очень нужны союзники, – напомнил командир, – иначе я бы не отправлял тебя.
Меджай отрывисто кивнул.
Садех крепко обняла его, шепнула:
– Боги приглядят за тобой, мой мальчик. Возвращайся скорее.
Усерхат тепло улыбнулся, крепко сжал предплечье в воинском рукопожатии.
– Ты один из лучших моих воинов. Меджай. Я не сомневаюсь в тебе.
Шепсет меж тем поклонилась им и Имхотепу.
– Я не знаю, как благодарить вас. Именно вы подарили мне новую жизнь, и мне очень жаль покидать вас… Понимаю, что так будет лучше, – она коротко посмотрела на жреца, – но все равно безумно жаль.
Садех взяла ее за руки.
– Когда песчаная буря минует, ты обязательно приедешь сюда снова. А мы будем ждать.
Гарнизон они покидали до наступления темноты, в густых сумерках, как когда уходили из мастерской уже около месяца назад. Часть пути они проделали вместе с патрулем меджаев, чтобы не привлекать внимания, если вдруг за селением кто-то следил.
Нахт знал, что до реки было не так уж близко, и переночевать им придется в холмах, а на рассвете уже добраться до лодок. В любом случае откладывать путешествие было нельзя. Кто знает, сколько у них на самом деле оставалось времени?
Шепсет молчала, сосредоточенно глядя себе под ноги и о чем-то думая. Черная собака трусила рядом с ней, беззаботно помахивая хвостом.
Меджаи переговаривались и перешучивались между собой, обсуждая прибытие кушитских лучников и кто кого успел одолеть в дружеских состязаниях. Кто-то спросил, почему Нахт уходит, и воин сослался на то, что командир послал его с поручением в Уасет. Впрочем, это было недалеко от правды. Невольно меджай думал, что еще совсем недавно его самого тоже беспокоило только сохранение порядка на Западном Берегу и охрана погребений. А теперь его врагами были не какие-нибудь разбойники из пустыни или продажные зодчие, примкнувшие к расхитителям гробниц. Как вести такой бой он себе даже не представлял.
Подслушанный разговор оставил внутри тяжелый осадок. Нахт, конечно же, понимал, что мир не далеко не всегда справедлив, что жизнь гораздо сложнее его собственных о ней представлений. Но прежде воин искренне верил, что вышестоящие знают, что делают. Он привык служить под началом Усерхата и полагал, что все военачальники таковы, а тем более те из них, кто приближен к самому Владыке. Что подобно тому, как Усерхат ставит благо гарнизона выше собственного, командиры войска Пер-Аа прежде всего думают о благе Та-Кемет. Воины, служившие непосредственно под началом Владыки, представлялись ему более сильными, более совершенными, чем он сам. Но оказалось, Исфет пускала корни в сердцах вне зависимости от положения и приближенности к Богам… Думать об этом было сложно. Трещинами пошло нечто незыблемое, составлявшее основу его мировосприятия – словно каменные плиты храмовой тропы, по которой он ходил не один год, вдруг рассыпались зыбким песком. Он словно шел сквозь мглистую ночь со светильником в руке, и огонек разгонял мрак только на шаг вперед. Приказ Усер-хата был этим шагом вперед, который он видел. О дальнейшем проще было просто не думать пока, чтобы не потеряться.
Лагерь они разбили на небольшой расчищенной площадке под защитой скалы. Здесь воины гарнизона нередко останавливались по дороге от реки. Костер Нахт решил не разводить – мало ли кто сегодня придет на огонь. Шепсет зябко куталась в шерстяную накидку, подаренную Садех, но не жаловалась.
Лунный свет серебрил кромку скал над Долиной Царей и величественный пик Та-Дехент. Нут облачилась в свой сияющий драгоценный покров из узоров созвездий. Отсюда Нахт уже видел переливающуюся темную гладь Итеру вдалеке внизу, очертания пальмовых рощ на берегу, далекие огни Уасет.
Шепсет подошла к нему, остановилась рядом.
– Красиво, – тихо проговорила она. – Вроде бы недавно я была в Уасет, сопровождала Владыку на празднествах… а кажется, что уже не один год прошел. Как в другой жизни.
– Это и была другая жизнь. Для меня тоже… до всего этого… до встречи с тобой.
– Не жалеешь, что помог мне? – лукаво спросила она, но в ее взгляде он различал печаль.
Нахт покачал головой.
– Не привык жалеть. Если уж что-то сделал – надо принимать свой выбор.