Комнатка была небольшой, с огромным окном, выходящим в сады. Ветер покачивал легкие светлые занавеси, а ветви растущих рядом деревьев давали щедрую тень. Собака устроилась у окна и зажмурилась, наслаждаясь прохладой. Шепсет устроилась на мягких циновках, обдумывая сложный разговор.
Еще в гарнизоне Имхотеп высказал предположение, что жрецы Амона вовлечены в эти события, да Шепсет и сама догадывалась, хоть и боялась об этом думать. Культ Амона был самым могущественным во всей Та-Кемет, и никакие важные события не обходились без внимания и участия Его жрецов. Но разве могли они пойти против Владыки? Да и зачем? Он ведь поддерживал их. Шепсет надеялась лишь, что среди всех служителей Амона мятежных жрецов все-таки было не большинство. Но даже если так – что с ними могли сделать одна жрица и один меджай, если даже Владыке они сумели навредить?
Еще страшнее были слова госпожи Мутнофрет о том, что культ Инпут попадет под удар. Отчетливо Шепсет вспомнила свой кошмар.
…В некоем ином ритуальном пространстве, наложившемся на пространство опустевшего одинокого святилища, она увидела слепых безликих воинов с клинками из солнечного света. Они вторглись в ее родной храм, рассекая мягкие сумерки смерти и преддверия иных миров, обители ее Богов. Под их безжалостными клинками псы-проводники душ кровоточили тенями, растворяясь в породившей их предвечной ласковой темноте. И когда из этих теней поднялась ее Богиня, великолепная Псоглавая, осенявшая души своей милостью – Она, вставшая на защиту, тоже оказалась повергнута. Обезглавлена, павшая расколотой статуей у своего алтаря…
Неужели и об этом предостерегала ее Богиня? О разящей силе жречества Уасет, чья сила только росла? Те, кто не побоялся идти против Пер-Аа, уж точно не побоятся затмить древний, но не самый влиятельный культ. Шакалоголовый защитник мертвых Инпу выстоит – его имя знали и помнили многие, но вот Инпут, его тайная, сокровенная ипостась…
«Вернуть память… Вернуть истину… Твое дело еще не закончено, моя Шепсет…»
Осознание собственного бессилия угнетало. Чем дальше Шепсет шла по этому пути, тем меньше понимала, зачем ее вообще вернули из мертвых. Что она могла? Какие силы должна была привести в движение, чтобы хоть что-то изменить? Оставалось лишь молиться Богам, что сведут ее с могущественными союзниками, и вместе они сумеют добиться справедливости.
Интересно, кем был гость госпожи Мутнофрет, с которым Певица Амона хотела познакомить их?
Сама госпожа Мутнофрет девушке совсем не понравилась – красивая ядовитая кобра, которая просто не может удержать в себе свой яд. Дамы вроде нее уже встречались Шепсет при дворе, да и Владычица Тия, мать младшего царевича Рамсеса, госпожа Ипет-Нэсу, казалась такой же, пока жрица не узнала ее поближе. Неудивительно, что Нахт не хотел с ней встречаться и о чем-либо просить! От нее же что ни слово, то подвох или завуалированное оскорбление.
Но то, что Певица Амона оказалась его матерью – это все никак не укладывалось в голове. Что же там была за история? Нахт ведь был меджаем, и его отец наверняка тоже. Запретная любовь?
И все же, какой бы ни была сама Мутнофрет, за сына она искренне беспокоилась и явно хотела отослать Шепсет подальше поскорее, потому что считала, что в ее обществе Нахта ничего хорошего не ждет. В какой-то мере она была права – за девушкой шла охота, и любой, кто был рядом с ней, подвергал себя риску.
Но в тот момент Шепсет поняла вдруг, что не представляет, как продолжать путь без этого меджая. Они были знакомы совсем недолго и почти друг друга не знали, но после возвращения из мертвых Нахт стал для нее единственным островком надежности и стабильности. Сильный, полный жизни, простой и прямолинейный. Общение с некоторыми людьми напоминало путь по болотистой почве – никогда не знаешь, когда уйдешь под воду. С ним же было все равно что идти по широкой каменной тропе. И до этого момента жрица просто не задумывалась, что может вдруг остаться без него. Даже когда она представляла, куда и как отправится дальше, то мыслила «мы», а не «я», продолжая полагаться на его защиту и поддержку. А теперь придется справляться одной, и от этого внутри становилось немного пусто.
Но разве она не привыкла к тому, что ни к кому не нужно привязываться? Что Боги всегда призовут ее дальше? Привыкай не привыкай – все равно больно.
Шепсет уже знала, что не станет просить его или даже предлагать. Ему в самом деле лучше остаться в Уасет, под защитой могущественной жрицы Амона, где никто не посмеет на него даже посмотреть косо.
Вот только захочет ли этого сам Нахт?..