— Почему Николай Иванович ушёл из аукционной камеры?
— Получил некоторое наследство, и необходимость в службе отпала сама собой. Не надо было думать о хлебе насущном.
— Именно тогда вы и расстались?
— Через месяц после его ухода из камеры.
— Вы так и не сказали о врагах.
Женщина улыбнулась уголками губ.
— Вы знаете…
— Николай Семёнович, — подсказал Власков.
— Вы знаете, Николай Семёнович, Коля относился к настоящим мужчинам. Он никогда не выказывал боли, никогда не жаловался на жизненные обстоятельства. Так что в этом вопросе я помочь вам не смогу.
— Но, может быть, приходили ему какие-то странные письма, или кто-то ему угрожал?
— Господи, да у нас каждый продавец недоволен тем, как прошли торги. Да и каждый покупатель после совершения сделки, хотя перед аукционом они чуть ли не пробуют на зуб продаваемое.
— Только лишь получение наследства подвигло Николая Ивановича уйти из камеры, или иные обстоятельства?
— Нет, только наследство.
— Благодарю, Ольга Николаевна. И простите меня за назойливость, — Власков развёл руками, — служба. Но если возникнут ещё вопросы, могу ли я вас побеспокоить?
— Пожалуйста, только найдите преступника.
6
— Карл гораздо моложе нас с Николаем Ивановичем. И господин Власов относился к нему, как к сыну.
— Фон Линдсберг не являлся ли родственником Николая Ивановича?
Варламеев с удивлением посмотрел на собеседника.
— Я об этом никогда не думал.
— Может быть, слышали, но не придали значения такому факту?
— Простите, Михаил Александрович, но вам стоит самому поинтересоваться у Карла.
— Непременно, — пообещал Лунащук. — Скажите, как вы познакомились с Власовым?
— Простите меня великодушно, но я не припомню — так давно это было.
— Хорошо, а кто познакомил вас и Николая Ивановича с фон Лидсбергом?
— Меня — Власов. Я как-то пришёл к Николаю, а там находился Карл. Так нас и познакомил хозяин квартиры.
— Когда случилось сие знаменательное событие?
Варламеев наморщил лоб и сжал губы, припоминая, когда Власов представил ему Карла, но так и не вспомнил. Просто отрицательно покачал головой.
— Точно сказать не могу, но года три-четыре тому.
— Карл нуждался в деньгах?
— Как и все молодые люди, — ответил Варламеев. — А почему вы спрашиваете? Николая убили из-за денег? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Я говорил, что наследство пойдёт во вред, хотя тогда Власов отшутился, что я, мол, ему завидую.
— Николай Иванович часто помогал Линдсбергу деньгами?
— Простите, но мне он не докладывал. Знаю, что помогал, а какими средствами и как часто… — Варламеев покачал головой. — Вы этим поинтересуйтесь у самого Карла, он вам всё и поведает. Постойте, — Александр Андреевич подался вперёд так, что упёрся грудью в столешницу, — вы что, Карла подозреваете в злодейском умысле? — глаза его широко раскрылись, сделавшись похожими на две рублёвые монеты.
— Нет, — заверил Варламеева Михаил Александрович, — мы никого не подозреваем, как вы выразились, в злодейском умысле, но проверяем всех знакомых, родственников. Это обычная процедура, и поверьте, что в большинстве расследуемых дел причастными к совершённому преступлению оказываются либо родственники, либо кто-то из знакомых. — Заметив, что Александр Андреевич ещё раз дёрнулся всем телом и хотел сказать что-то нелицеприятное, Лунащук его опередил и сделал попытку успокоить: — Все дознания начинаются с таких расспросов. Иногда выплывает что-то такое, чего вы не брали в расчёт, а мы увидели под другим углом.
— Но так же нельзя! — возмутился Варламеев. — Вы своим подозрением…
— Александр Андреевич, каждый из нас занимается своим делом. Вот в ваши архивные дела никто из посторонних не вмешивается?
— Но…
— Вот именно, так позвольте и нам искать преступников своими методами.
Архивариус насупился.
— Если вы ничего нового добавить не можете, то позвольте откланяться, — Лунащук поднялся со стула.
Варламеев что-то пробурчал себе под нос, но Михаил Александрович не расслышал — он уже выходил из маленького кабинета архивариуса.
7
После разговоров с сотрудниками аукционной камеры у Николая Семёновича разболелась голова. Казалось, что кто-то изнутри колотит ногами и давит на глаза.
8