Дейтрих стоял в сторонке, наблюдал за пришедшим.
— Владимир Гаврилович, и чего мы ждём? — Пётр Назарович посмотрел на судебного следователя, намекая — мол, все на месте, пора бы и к делу приступить.
— Эксперта, — ответил Филиппов, взглянув на Стеценко, потом на судебного следователя Веложинского.
Последний морщился от въедливого запаха, от которого начало пощипывать глаза, но платок к носу не поднёс, только сдвинул на переносице брови. Оскар Иустинович не стерпел и спросил, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь:
— Известно, что там?
— Судя по запаху разложения, один труп имеется, — безучастно ответил Стеценко.
— Возможно, два, — подал голос пристав.
Присутствующие на площадке посмотрели на Дейтриха, словно он произнёс что-то забавное. Только Филиппов продолжал смотреть в тёмный провал коридора.
Прошла минута или две.
Веложинский демонстративно достал из жилетного кармана часы и щёлкнул крышкой.
— Однако, задерживается ваш эксперт.
— Господа, я был бы не против того, чтобы мы вошли в квартиру, но, увы, мы можем ненароком наследить, и тогда…
— Оскар Иустинович, вы куда-то спешите? — поинтересовался Стеценко.
— Нет, — растянул последнее слово Веложинский, хотя сощурил глаза и сжал губы.
Наконец, послышались быстрые шаги, и перед ожидавшими предстал Константин Всеволодович Брончинский, мужчина сорока с небольшим лет, с открытым безволосым лицом и короткой стрижкой. Шляпу он держал в руках. Почуяв неприятный запах тлена, не скривился, а только стёр с лица улыбку.
— Простите, господа, за опоздание. Пришлось завершать одно дело. Ну, что тут у нас? — перешёл он сразу к расспросам.
— Это предстоит узнать, — за всех ответил Филиппов. — Теперь, я думаю, стоит вам, Пётр Назарович, и вам, Константин Всеволодович, вдвоём осмотреть место преступления, чтобы мы у вас не крутились под ногами, — усмешка вышла не совсем добродушной, да и шутка прозвучала как-то не совсем корректно.
— А вы сами? — Брончинский пригладил волосы.
— После вас.
Первым вошёл статский советник Стеценко, вслед за ним — эксперт Брончинский.
Ожидание длилось не более десяти минут, в течение которых каждый из присутствующих был занят своими мыслями. В основном, сходными — о бренности человеческой жизни. Как легко оборвать нить, связующую бытие и край, откуда нет возврата.
5
На пороге возник, словно бы из ниоткуда, эксперт Брончинский. Лицо его оставалось непроницаемым, и по нему невозможно было понять, с хорошими он вестями или не вполне.
— Чем порадуете? — спросил судебный следователь, первым заметив Константина Всеволодовича. Тот тяжело вздохнул.
— Считайте, там два подарка, — и добавил: — один мужской, второй женский.
— Час от часу не легче, — Оскар Иустинович перекрестился и добавил совсем тихо: — Упокой, Господи, души их грешные.
— Кстати, Сергей Иванович, — обратился начальник сыскного отделения к фотографу, — ваш выход.
Рогалов только кивнул и понёс фотографический аппарат на место преступления.
— Значит, двое убитых, — не обращаясь ни к кому конкретно, произнёс судебный следователь.
— Видимо, трупы хозяина, надворного советника Власова, и его служанки, — Дейтрих на миг задумался, вспоминал фамилию, — мещанки Семенидовой.
— Ограбление? — предположил Веложинский.
Филиппов с какой-то нервозностью посмотрел на последнего, но сдержался.
— Когда Константин Всеволодович, — начальник сыскной полиции посмотрел на Брончинского, — и Пётр Назарович завершат осмотр, тогда и увидим.
На лице эксперта наконец проявились человеческие чувства, и в первую очередь — какая-то непонятная жалость.
— Ограбление исключается, — после некоторой паузы произнёс Константин Всеволодович, — вещи на местах, ящики не выдвинуты. Я в них не заглядывал, но мне показалось, что здесь либо неприязнь к хозяину, либо он хранил значительную сумму в наличных деньгах или ценных бумагах.