— Владимир Гаврилович, неужели я без понятия? Двух я видел, с одним даже беседу имел. Он при Военно-медицинском управлении служит, Варламеев его фамилия. Простите, имени-отчества не знаю, не удосужился спросить.
— Так, понятно, а второй?
— Вот со вторым я не знаком, видел издали.
— В цивильной одежде или в мундире?
Управляющий задумался, наморщив лоб. Потом складки разгладились.
— А как же! В мундире, и вы знаете, — опять задумался, — по-моему, в лейб-гвардейском.
— Теперь о Николае Ивановиче. Не подскажете, когда вы видели его в последний раз?
— Видимо, с неделю тому. Но в точности вспомнить не могу. Видите ли, время бежит, и не уследишь… Дни мелькают, как в окне поездного вагона.
— Значит, вы не помните этого господина?
— Увижу — вспомню, а так… — Безручков пожал плечами. — Словами мне не описать.
— В тот последний раз, когда вы имели возможность видеть Власова, кто-нибудь из приятелей к нему приходил?
— Не могу знать. Я же, Владимир Гаврилович, не каждый день нахожусь в этих краях. У Владимира Александровича на Гороховой дом, на Итальянской, и два — на Малом Царскосельском. Так что забот мне хватает. Сами понимаете, каждый норовит от работы увильнуть, вот и приходится савраской по столице мотаться. Слава богу, за Савелием пригляд не нужен, он сам знает, что и когда делать.
— Савелий — этот тот, с кем я до вашего прихода беседовал?
— Совершенно верно. Он здесь каждую собаку в округе знает и по лаю отличить может, не то что по виду.
— А всё-таки что вы можете сказать о Николае Ивановиче?
— Близкими приятелями мы не были, — скривил губы Безручков, — в гости к нему я не захаживал, даже не знаю, что вам поведать.
— На какие капиталы жил Власов?
— Говорю, не знаю. Служил он при каком-то комитете, потом вроде бы наследство получил. Но это я слышал, а как на самом деле, простите, не извещён.
— То есть капиталом он обладал?
— Видимо.
— Благодарю, Степан Иванович, за беседу, — Филиппов приподнял край шляпы и отправился на поиски вездесущего и наслышанного новостей хозяина метлы.
Савелий, десятый год служивший в дворниках при домах Олсуфьевых, всё так же щерился провалами между зубов. Он с крестьянской хитринкой посмотрел на начальника сыскной полиции.
— Знал я, что Савелий ещё сгодится для дачи… как бишь его… — скривил лицо, словно болезненно что-то припоминал.
— Показаний, — подсказал Филиппов.
— Во-во, бес его в душу, показаний.
Было видно, что дворник числился на хорошем счету и поэтому иной раз позволял себе некоторую вольность в разговорах с господами.
— Кажется мне, что хочешь мне полезное для дознания поведать.
— А то! — и дворник умолк, выдерживая театральную паузу, хотя, пришло в голову начальнику сыскной полиции, этот субъект в стоптанных сапогах и пыльных шароварах ни разу в театре, поди, не бывал.
Филиппов не стал подгонять, как того хотел дворник, а улыбнулся, неспешно убрал со своего плеча несуществующую пылинку и сделал вид, что спешка ему ни к чему.
Вначале дворник словно бы сделался ниже ростом, но потом распрямил плечи. Видимо, раскусил замысел важного господина.
— В последний раз, — начал Савелий, — я господина Власова видел вечером двадцать четвёртого августа. Он спешно прошёл по двору, взял извозчика и куда-то поехал. О визите он даже Варваре не сказал…
— Кому? — перебил Филиппов.
— Служанке своей, Варваре Семенидовой, а ей он обо всём доклад имел. Так вот и она мне следующим днём ничего не сказала.
— Стало быть, ты Власова видел в последний раз двадцать четвёртого, а Варвару — двадцать пятого?
— Я ж о том и толкую, ваше превосходительство…
— Владимир Гаврилович, — начальник сыскной полиции кивнул головой.
— Я ж о том же, Владимир Гаврилович, — казалось, дворник во рту перекатывал и смаковал имя с отчеством.
— В котором часу ты её видел?
— То ли в пятом часу, то ли в шестом. Звиняйте, но точнее сказать не могу, часов не имею, а колокольный звон пропустил.
— Допустим, в шестом, — сказал Филиппов. — И о чём с ней разговаривал?
— Да так, перекинулись парой слов. Звиняйте, Владимир Гаврилович, говорила, что следующим днём должны переехать в Парголово.
— В Парголово? — удивлённо спросил Филиппов.
— Ну и я о том же. Что ж, говорю, Варвара, вы на зиму на дачу переехать решили? Наши-то остальные жильцы на лето нанимают. А мы, отвечает, не все. Мы когда хотим, тогда за город ездим. Я ей: право ваше. А что это, говорю, Николай Иваныч выскочил вчера, как скаженный? То всегда поздоровается, а тут молнией проскочил и чуть было с ног не сбил. А она: да я и сама не знаю, что с ним вчерась было. Так вот постояли и разошлись.