— Я знаю, что вы хотели бы мне сказать. Чтобы я шла вниз, — произнесла она прежде, чем он смог что-то объяснить. — Белл хочет, чтобы я тоже была там. Я позировала для этой картины, видите ли. Но мне не хочется и думать о том, сколько же лет назад это было!.. Ну ладно, я вас покину. Поговорите с Линдой. Попробуйте ее уговорить сойти вниз. В конце концов, мы же не должны упускать ни одной возможности сегодня, не так ли? Благодарю вас заранее, мистер Кэмпион!
Она энергично удалилась, произведя на Кэмпиона впечатление опытной школьной учительницы…
Линда не изменила позы, и Кэмпион огляделся, ища стул, на который можно было бы присесть. Ему пришлось убрать с единственного табурета в комнате тюбики с краской, пепельницу, бутылочку с клеем, небольшой глиняный слепок, после чего, вытерев сидение платком, он, наконец, уселся. Он просидел несколько минут довольно терпеливо, но без особой надежды на успех. Поскольку хозяйка комнаты пребывала все в той же неподвижной позе, он вынул из нагрудного кармана бумажник и достал из него газетную вырезку. Поправив очки, он начал читать вслух:
«Мертвая рука вновь заговорила. Сегодня в маленьком старом забытом уголке нашего прекрасного Лондона призрак великого художника, которого некоторые считают наиболее великим мастером нашего времени, вновь обретает форму и являет собой зеркало современной моды. Это происходит в восьмой раз согласно программе, рассчитанной на двенадцать лет. Послы, прелаты, общественные деятельницы — все будут наперебой обсуждать новую картину Джона Лафкадио, который возвращается к нам из бездны прошедших лет»…
…«Смущаетесь ли вы, встретив герцогиню? Быть может, вы расправляете плечи с ощущением собственной значимости, либо смиренно поникнете, но в каком бы кругу вы ни вращались, вы всегда должны быть готовы к встрече с такими социальными испытаниями. Так что же вы могли бы ответить, если, например, с вами заговорит особа королевского происхождения? Будете ли вы стоять, проглотив язык, или вас охватит припадок истерического смеха и вы потеряете таким образом драгоценную возможность, которой не суждено никогда более повториться?..»
— О, простите меня, — сказал мистер Кэмпион, — я, кажется, перешел не на ту колонку текста. Это какие-то разрозненные листки. Так на чем мы остановились, позвольте… Нет не то… «…В одном из отелей Стрэнда я встретил леди Гарней, рассказывающую с искренним смехом о похождениях своего супруга на Востоке»… — Фигура на подоконнике оставалась абсолютно безучастной, и Кэмпион с отвращением убрал вырезки в бумажник. — Ну, мне больше ничего не остается, как попытаться что-нибудь вам спеть…
Последовало еще несколько мгновений безмолвия, пока, наконец, она не повернулась и не подошла к нему. Он поразился ее виду. Вчерашняя бледность сменилась каким-то нездоровым румянцем. Глаза ее метали молнии, рот был плотно сжат, и вся она была как-то неестественно напряжена.
— А, это вы? — проговорила она сквозь зубы. — Что вам здесь надо?
Не дожидаясь его ответа, прошла в угол комнаты, схватила ножик-мастихин и принялась соскабливать небольшие пятна краски с почти завершенной картины на мольберте. Она не замечала наносимого картине вреда, опасно близко приблизив лицо к ножу.
Кэмпион, которому это сильно не понравилось, встал с табурета, подошел к ней и, взяв за плечи, встряхнул.
— Ну-ка, перестаньте дурить! — резко приказал он. — И во имя неба, прекратите эти демонстрации! — Неожиданная сила его атаки возымела действие. Ее руки бессильно повисли. — Так в чем дело? — спросил он помягче. — Это из-за Томми? — Она кивнула, и в ее глазах промелькнуло негодование, смешанное с презрением. Мистер Кэмпион снова сел на табурет. — Это серьезно?
— Если бы я не была такой дурой, то, возможно, было бы и не так серьезно.
Она говорила отрывисто, с полной безнадежностью.
— Ведь вы ее и не видели? — помолчав, спросила она. — Ведь не видели?
— Кого? Эту натурщицу? — Кэмпион понял, что речь пошла о самой сути дела.
Но следующая ее фраза ошеломила его.
— Пусть не пытаются вмешиваться в это, ведь никто даже не понимает, что ввергает меня в отчаяние. Клэр Поттер битых полчаса пыталась мне втолковать, что модель — это просто человек, и вовсе не обязательно, чтобы привезший ее из Италии мужчина состоял с ней в любовной связи. Как будто бы в этом все дело! Если бы Томми был просто любовником Розы-Розы, то все было бы просто и мне бы не хотелось его убить так, как хочется сейчас! — Она подошла к шкафу и, порывшись в нем, вытащила оттуда альбом набросков. — Взгляните на это, — сказала она.