Мистер Кэмпион, несмотря на свой многолетний опыт в расследовании преступлений, все еще недостаточно очерствел, чтобы бесстрастно взирать на внезапно погибшего юношу. Он был достаточно гуманен и для того, чтобы оценить собственную позицию в этом деле.
Мистера Кэмпиона по-настоящему почти никто и не знал. Во-первых, он был известен Окружающим не под своим настоящим именем. Большинство его друзей и знакомых полагало, что он является младшим сыном некоей персоны, избравшим путь искателя приключений, который привел его к роли неофициального детектива и всеобщего «дядюшки-советчика». Вначале он увлекался этим в качестве хобби, затем уже как профессионал. Успехи, достигнутые им, были многочисленны, но из лучших в мире побуждений он предпочитал всегда оставаться в тени, избегая огласки, как напасти.
Некоторые утверждали, что на самом деле он состоит в обширном штате тайных агентов Скотланд-Ярда, чья работа всегда совершается за кулисами, но мистер Кэмпион эту версию категорически отвергал. И, тем не менее, налицо был тот факт, что в Скотланд-Ярде у него было немало друзей.
В настоящий момент он находился в затруднительном положении. Он был в доме своих друзей. Очевидно, что его долгом являлось оказать следствию посильную помощь. К тому же, хорошо зная английские законы и английское судопроизводство, он понимал, что в деле с убийством следствие будет неумолимым и наказание — неизбежным.
У него не было особых сомнений в определении личности убийцы. Он мысленно вновь видел Линду, поворачивающуюся и идущую к нему от окна мансарды. Она была в легком помрачении рассудка, это несомненно.
Он быстро взвесил мысленно все шансы на оправдание, показавшиеся ему весьма малонадежными. Рукоятки длинных ножниц с узкими лезвиями все еще торчали из серого пуловера. Сэр Гордон Вудторп был достаточно умен, чтобы не попытаться извлечь орудие убийства до появления официального медицинского эксперта.
Не рассчитанные на практическое применение рукоятки имели негладкую поверхность, и на них вряд ли остались отпечатки пальцев. И все же ситуация была весьма сложной.
Его всего передергивало, когда он думал о Линде. Она являла собой личность с диким темпераментом, способную поддаться любому внезапному порыву. И было удивительным то, что она могла спокойно дождаться полумрака.
Но если это так, то в наиболее благоприятном случае и при отсутствии достаточных улик, она, пожалуй, сможет проявить самообладание.
Он провел рукой по лбу. Было сыро, и он почувствовал озноб. Господи, как ужасно то, что случилось! Бедная Бэлл. Бедная Линда. Бедный трагически нетерпимый молодой отщепенец, лежащий бездыханно в соседней комнатке!
Там была еще и натурщица, которая, возможно, его любила. Ее теперь успокаивала Лайза, что-то резко говорящая ей на ее родном языке и выглядевшая совсем необычно с блестящими от слез впалыми щеками.
Мистер Кэмпион взял себя в руки. Что-то необходимо предпринять немедленно, пока какой-нибудь недотепа-бобби[3] не наломает дров, еще больше затруднив его задачу. Он вспомнил, что на лестничной площадке установлен телефон и что дверь, находящаяся влево от него, выводит в сад. Инспектор Станислас Оутс был тем человеком, который подходил больше всего, — наиболее проницательный и вместе с тем наиболее доброжелательный сотрудник Ярда.
Сейчас воскресный вечер, следовательно, он может оказаться дома. Кэмпион вспомнил его номер, как если бы он сейчас пробежал перед его глазами: Норвуд, 4380.
Внутри мастерской атмосфера постепенно накалялась. То наступала внезапная тишина, тяжело нависшая над огромным помещением, то кто-то начинал истерически тараторить. Ни один из присутствующих не высказывал открытого недовольства, в основном из уважения к Бэлл, которая с замечательной твердостью и достоинством оставалась на своем месте, понимая, что лишь ее присутствие может предотвратить открытую демонстрацию протеста.
Маленькие комедии продолжали разыгрываться, но некоторые из них становились трагикомедиями.
Герберт Вольфганг, розовощекий хвастун-коротышка, всегда первым упоминавший сам себя в своих репортажах-сплетнях и сделавший сомнительную карьеру на перемывании косточек своих бывших друзей, расчетливо оценил ситуацию. Казалось, само небо посылает ему удачу. Все, все здесь налицо!