Жизнь в доме Лафкадио снова вошла в привычное уединенное русло, и проходило оно тихо и мирно до тех пор, пока вскоре не грянуло еще одно внезапное несчастье, еще одно убийство. Немногим более трех недель прошло после гибели Дакра, и инспектор Оутс под давлением властей уже прекратил расследование, когда в квартире мистера Кэмпиона на Баттл Стрит раздался звонок. Это была Линда.
Она ворвалась к нему нежданно, в плотно облегающем пальто, стремительная и очень современная стройная молодая особа. При взгляде на нее всякий мог бы отметить, что Лафкадио несомненно ее прямой предок. В ней бушевал тот же мятежный нрав, то же пренебрежение условностями, та же искренняя уверенность, что она в некотором роде — персона привилегированная.
Линда была не одна. Ее сопровождал молодой человек примерно одних с нею лет. Кэмпион, еще до того как Линда представила гостя, почувствовал, что симпатизирует ему.
Он чем-то очень походил на Линду, был небрежен, крепко сбит, широк в плечах, узок в бедрах. У него была светлая шевелюра, крупный волевой нос и застенчивые лучезарные голубые глаза.
Было такое впечатление, что он в восторге от встречи с Кэмпионом, а квартиру он явно весьма одобрил, разглядывая ее с искренним и каким-то ребячьим удивлением.
— Это Матт д'Урфи, — объявила Линда. — Он снимал мансарду пополам с Томом.
— О, я о вас слышал! Кажется, где-то были опубликованы ваши рисунки пером, я не ошибаюсь? — обратился Кэмпион к гостю.
— Вполне возможно, — нисколько не чванясь, ответил д'Урфи. — Мне же надо как-то существовать… А ваша квартира мне очень нравится!..
Он пересек комнату и уставился на небольшую вещицу Камерона, висящую над книжной полкой, предоставив Линде самой начать разговор. Она это немедленно сделала, сразу с присущей ей прямотой введя его в самую суть вопроса, занимавшего ее мысли.
— Алберт, — сказала она. — Это снова касается Томми. Происходит нечто весьма странное!..
Кэмпион внимательно и настороженно посмотрел на нее, его глаза за стеклами очков блеснули.
— Еще что-то? — осведомился он и добавил: — Надеюсь, что-нибудь новое?
— Да, кажется, именно так. — В голосе Линды прозвучали нотки былой напряженности. — Вы, конечно, можете игнорировать все на свете, но только не факты! Вот почему я притащила сюда Матта. Если вы взглянете на него, то убедитесь, что он не из тех людей, которые способны вообразить что бы там ни было!
Адресат этого несколько неопределенного комплимента, поглядев через плечо, приветливо улыбнулся и снова погрузился в созерцание офорта, которому он с таким удовольствием все это время предавался.
— Дорогая моя девочка! — постарался снять напряжение Кэмпион, — я же еще не услышал ни об одном факте. Что случилось?
— Да там не просто факты! Там нечто абсолютно возмутительное!
Ее огромные серо-зеленые глаза вдруг наполнились слезами, в скуластом лице появилось что-то беспомощное. Кэмпион уселся в кресло.
— Не хотите ли вы все рассказать по порядку? — попробовал он ее сосредоточить.
— Да, хочу, хочу! Поэтому и пришла. Алберт, те, кто убил Томми, не удовлетворились лишением его жизни. Они хотят вычеркнуть его всего, целиком! — Мистер Кэмпион был человеком любезным, доброжелательным и к тому же наделенным бесконечным терпением. Он постарался успокоить девушку и побудить ее членораздельно выложить причину охватившего ее волнения. Ему это в известной мере удалось. — Сперва пропали все наброски Томми, которые я показала вам в тот день, когда происходил вернисаж, — начала она. — Вы же помните их? Они лежали в шкафу в студии. Их было не то двенадцать, не то четырнадцать. Всего лишь эскизы, но я их хранила, так как они были очень хороши. Я хотела их на прошлой неделе вынуть из шкафа, потому что надумала устроить небольшой показ работ Томми. Не какую-нибудь амбициозную выставку, а всего лишь скромное количество его вещей в одном из маленьких выставочных залов. Мне не хотелось, чтобы память о нем совсем угасла, вы же понимаете. Потому что… потому что ведь в нем все же что-то было, не так ли? — Ее голос, никогда не отличавшийся уравновешенностью, стал подозрительно звенеть, но она с усилием взяла себя в руки и уже ровнее продолжила: — Прежде всего, я убедилась, что те рисунки пропали. Я перерыла все, подняла вверх дном все свое жилище, но они как в воду канули. Они исчезли, словно их никогда и не было! И, следовательно, мне нечего было нести в галерею. — Она помолчала и серьезно взглянула на Кэмпиона. — Вы могли бы поверить, что в Лондоне не найдется ни одной маленькой галереи, которая из любви к искусству не выставила бы работы Томми? Такого не могло быть, даже если бы все они процветали и деньги бы к ним текли рекой! Это просто заговор, Алберт, попытка каких-то презренных негодяев навсегда стереть Томми из памяти людей.