-- Но почему за архивом, Алешенька? Ведь это не так? -- В черных, больших глазах застыла боль и непонимание.
-- Не знаю. Мы не встречались все лето. Ни одного звонка. И вдруг твой визит. Как снег на голову, едва я успел заполучить бумаги. Ни раньше, ни позже.
Она отрешенно молчала.
-Я не люблю, моя радость, когда меня убивают. Или питаются выудить что-то обманом. Правда, в какой-то момент мне показалось, что я глубоко не прав. И готов был просить прощения за свое хамство, пока тебе не пришло в голову отрегулировать наши отношения. Расставить точки. Ты живо нарисовала радужную картинку нашего светлого будущего. В центре картинки счастливый Я, карманный прокурор, который в уплату за свою должностенку подарил кучке мерзавцев компрометирующие документы. Потом твои мереавцы со статусом будут использовать меня, как шестерку бубей, чтобн щелкать по носу других мерзавцев и покрывать собственные сволочные грешки. Извини, Светлана Васильевна, эта перспектива меня как-то не прельщает.
-- Алешенька, милый, я же не просила тебя отдать твои бумаги им?
-- Хочешь сказать, не успела попросить?
Она покачала головой:
-- ...И карманный прокурор, это только предлог? Способ заинтересовать, согласись?
-- А кем еще, черт побери, я стану в вашей компаний? Среди мерзавцев?
-- Но я же не стала. И потом, от мерзавцев, хотя бы от части из них можно легко избавиться. Особенно сейчас,-вкрадчиво произнесла она, и ее глаза покрылись мечтательной дымкой.
-- Не понял?
-- Ослик, ты ужасно какой недогадливый!
-- Снова не понял?
Он попытался убрать ее руки с шеи. Но девушка, смеясь, толкнула его на постель и снова уселась верхом. Он тотчас затих со скошенными к носу глазами.
-- Это потрясающая удача, Алешенька, что архив теперь у нас. Правда, я не знаю, насколько хорош компромат?
-- Убойный,-- буркнул он, стараясь держать себя в руках.
-- Чудесно! Узкий круг мерзавцев может стать еще уже, если ты мне поможешь. В рамках закона, разумеется.
-- Разбираться с мерзавцами моя работа. Но в рамках закона, девочка, круг твоих акционеров может только расшириться. И значительно.
-- Это почему? -- она мгновенно насторожилась и, он это почувствовал, сделалась вдвое тяжелее.
-- Твои рабочие и управленцы знают, что работают на частном предприятии?
-- Нет, разумеется.
-- Но узнают, это неизбежно, и тогда обратятся в арбитражный суд. После суда я не уверен, что они захотят видеть тебя хотя бы мастером колбасного цеха.
Светлана нехотя сползла с него и отправилась в угол к стеллажам. Наугад выдернула из стопы пару папок и бросила на тахту.
-- У меня тоже архив.
Алексей, недоумевая, открыл одну из папок, набитую какими-то фотографиями, выписками из протоколов товарищеского суда, выговорами, чьими-то свидетельскими показаниями и так далее.
-- Что это?
-- Компромат, мой милъй, на...-- Она заглянула в начало.-На Веретенникова Вэ Эф. Несколько раз задерживался на вертушке при попытках вынести из цеха мясопродукты. Есть фото. Здесь товарищ Веретенников преодолевает забор. В руках сумка. Еще фото, в момент задержания. А здесь, как это?.. В особо крупных размерах? Уже в составе преступной группы по предварительному сговору. Управленец, кстати. Солидно, да? В общем, Алешенька, на всех крикунов, а это человек десять-пятнадцать, у меня заведены такие папки. Я могу уволить этих людей в любой момент на законных основаниях. Или, если это хороший работник, специалист, поговорю с глазу на глаз и предложу альтернативу. Либо передача материалов в суд, уголовное преследование, либо человек остается работать. При этом я расписываю новые перспективы, обещаю участие в доходах, льготы... Между прочим, один такой разговор уже состоялся. Все условия приняты без возражений.
-- Заурядный шантаж. Статья 95 УК РСФСР.-- Алексей фыркнул.-- Удивительно, что при такой акульей хватке ты рождена женщиной.
-- Тебе это не нравится?
-- Ты очаровательная хищнипа.
-- Это признание в любви?
Он хмыкнул.
-- Мне надо посоветоваться вначале. Со своей пифией.
Она вспыхнула и тигрицей бросилась к нему на грудь.
-- Злоде-ей!!!
Под тяжестью ее тела оба рухнули на постель и завязалась жестокая схватка, преимущественно в партере. Спустя полчаса истерзанная хищница, жалобно пискнув, на коленках покинула поле боя и поплелась к бару. Однако взгляд, брошенный на него из угла, полыхнул зловещим огнем. Обратно она вернулась с бутылкой водки и граненым стаканом.
-- Алешенька, сознайся, что ты был не прав, когда хамил?
Голосок звучал вкрадчиво и убаюкиваище, а он уже напрочь утратил бдительность.
-- Скажи: ты был не прав. Ну?
-- Ага. Я был не прав.
И тут же раскаялся. Тигрица, даже не потрудившись одеться, снова уселась на него верхом и с торжествующим видом набулькала полный стакан водки.
-- Уговор помнишь? За каждую ложь или клевету я вливаю в тебя по стакану водки.
-- О боже!
-- Пей.
-- Я раскаиваюсь, моя радость.
-- Ослик, будь мужчиной. Фи!
-- Закусить хотя бы... А? -- робко попросил он.
-- После первой настоящие мужчины не закусывают.
-- После первой? Значит, будет вторая?
-- За все надо платить. За клевету тоже. Пей.
Он выпил. И заслужил половину холодной курицы с куском хлеба. Но рядом с тарелкой она поставила второй стакан водки. И тоже до краев.
-- Это тебе? -- с надеждой спросил он.
-- Бедненький! -- Она поцеловала его в лоб, утешая.-- Пей.
-- Это же преднамеренное убийство!
-- Если бы ты, Алешенька, сегодня ушел, я... покончила бы жизнь самоубийством.
Он внимательно посмотрел на нее и -- взялся за стакан. Закрыл, собираясь с духом, глаза. Девушка вдруг встревожилась.
-- Ослик? А ты не умрешь?
-- Я хочу умереть. Мне стндно,-- мрачно произнес он. Она поспешно забрала стакан из его руки.
-- Мне этого достаточно.
Глава 12.
В последующие два дня Алексей окончательно потерял надежду отыскать контору, где бы преступник добывал себе на пропитание с помощью паяльника, а бумагу ГОСТ-9095 дырявил с помощью бракованного дырокола, пригодного для идентификации. Вероятно, связь между уликами имела более опосредованный и многоступенчатый характер.
У следователя Соковнина дела тоже подвигались не лучшим образом. Он опросил десятка полтора оболтусов, из числа половых партнеров Чераневой, опросил подруг, а также знакомых и родственников, но на след не вышел. Кто-то видел Чераневу недели три назад возле синего "жигуленка", но, возможно, это был "москвич", она болтала с водителем. Правда, машина потом уехала без нее. Чераневу видели также в районе автовокзала. Нет, была не одна, в компании, с кем -- неизвестно, свидетельница не приглядывалась, просто услышала смех и посмотрела вскользь, потому что спешила. Еще видели в парикмахерской. Когда Соковнин заявился в парикмахерскую, мастера подтвердили: да, такая у них была, недели две-две с половиной, кажется. Она из клиенток, но толком о ней никто в парикмахерской не знает, подруг здесь нет.
Чуть больше повезло Махневу. Войдя в кабинет, он с порога выложил Алексею на стол протокол допроса Охорзина, мастера производственного обучения из СПТУ номер 13 и изъятую записку с очередной угрозой.
-- К ноге была пришпилена булавкой,-- с брезгливой гримасой сообщил Махнев, выбивая из пачки сигарету. Алексей пробежал глазами протокол и взял целлофановый пакетик с запиской. Вслух прочел:
-- Далеко не убежиш на очереди твой доч включили счетчик.
Тот же неграмотный до неприличия текст, печатные буквы вкривь и вкось, от руки, на грязном, в желтых пятнах, клочке бумаги.
-- На очереди? Это как понять?
-- Нога и голова, примерно, одной степени протухлости. Скорее всего, это Черанева. Первая на очереди. Если бы в записке подразумевалась маман, то нога должна быть как минимум на две недели свежее. Но, гражданин начальник, есть обстоятельство, которое позволяет рассуждать иначе.-- Махнев встал и стряхнул столбик пепла с сигареты за окно.-- Вчера наш майор запаса Глухов оформил по месту работы очередной отпуск и отбыл на отдых в Крым.