Джо налил и сел.
— Это хорошо, что вы, наконец, познакомились, — сказал он с искренним удовлетворением. — Я люблю, когда мои друзья ходят стадами.
Каролина улыбнулась, а Паркер склонился в легком поклоне:
— Это большая честь для меня, познакомиться с вами, — шутливо прошептал он и добавил нормальным голосом: — Я много слышал о вас, и не только от Джо. Мне даже кажется, что я где-то читал о вашем отъезде. Очевидно, я ошибаюсь, но когда писали об экспедиции, которая должна отправиться в Персию, упоминалось и ваше имя…
— Нет. Вы не ошибаетесь. Но мы так и не отплыли, потому что руководитель экспедиции, сэр Томас Додд, тяжело заболел. Это повлекло за собой целый ряд перемен, и все затянулось на два месяца. Говорят, ему уже лучше, но мне не верится, что он поедет. Сэр Томас был прооперирован, у него обнаружена опухоль… Но не будем говорить о таких вещах, потому что они навевают печаль. Джо, давай быстро еще по одному виски и поехали! Я очень хочу посмотреть эти «Стулья». Просто замечательно, что вы нас пригласили, инспектор! Сегодня с утра до полудня мы ехали на машине из Торки, и у меня едва хватило времени заехать домой переодеться…
Инспектор заметил, что при этих словах Каролина Бикон слегка покраснела, а Алекс потянулся за бутылкой и стал поспешно наливать виски. Паркер молниеносно сопоставил это с тремя стоящими в прихожей чемоданами и понял, что Каролина Бикон, действительно, весь день ехала на машине вместе с Джо Алексом, но по всей вероятности, у себя дома она еще не была и, надо полагать, вряд ли уже сегодня туда доберется. Бена занимало, почему эти молодые, симпатичные и одинокие люди, которые уже через год после знакомства не могли обойтись друг без друга, не вступают в брак? Впрочем, инспектор Паркер видывал в своей жизни и не такие загадки, а эту, к счастью, он не обязан был разгадывать. Ему лишь вдруг вспомнилось, что подлинное сближение Каролины с Джо Алексом произошло как раз год назад, после того, как он и Джо раскрыли тайну гибели их общего друга и однополчанина со времен войны, Иэна Драммонда… «Значит, пролетел уже целый год…» — подумал вдруг инспектор с тихим изумлением, которое люди часто испытывают при мысли о быстротечности времени. Он стряхнул размышления и, чтобы вернуться к прерванному разговору, сказал:
— Говорят, этот спектакль очень, ну, просто очень современный. А я должен вам признаться, что современное искусство несколько трудновато для простого полицейского…
— Я читала пьесу, — сказала Каролина, — и думаю, что в ней нет ничего необычного. Она утверждает, что человеческая жизнь — это бессмыслица, которая ни к чему не ведет и ничему не служит; что никто никого не запомнит и никто никому ничего никогда не объяснит.
— Гм… — пробормотал Паркер. — Если в таком отношении человека к жизни нет ничего необычного, то… — Он умолк и взглянул на часы. — Однако нам пора. Впрочем, я надеюсь, вы объясните мне все это после спектакля, если будете так любезны, причем желательно своими словами и доступно.
— Смелее! — сказал Алекс то ли инспектору, то ли Каролине.
Каролина встала и взяла инспектора под руку.
— Современное искусство помогает раскрыть подсознание человека и тайные мотивы его поступков…
— То есть, служит примерно той же цели, что и полиция! — рассмеялся Алекс.
Они спустились вниз, сели в автомобиль и уже через несколько минут оказались на Кросби Стрит, где остановились перед ярко освещенным зданием, вдоль фронтона которого на высоте второго этажа сверкала неоновая строка: СЕГОДНЯ «СТУЛЬЯ»… СЕГОДНЯ «СТУЛЬЯ»… СЕГОДНЯ «СТУЛЬЯ»…
Они вошли.
— Еще только одну сигарету! — сказал Алекс. — Успеем! Иначе я буду мучиться под конец первого действия. Я не могу выдержать без сигареты больше часа.
В курительной комнате, где было довольно много людей, они втроем сели за столик в углу и закурили.
— Театр переполнен! — сказал Паркер. — Сдается мне, что писатель, который говорит людям, будто их жизнь не имеет смысла, заработает на этом столько, что, по крайней мере, его собственная жизнь станет более осмысленной.
Алекс рассмеялся. Каролина с упреком покачала головой и хотела что- то сказать, но ее внимание привлекла группа людей, стоящих недалеко от входа в фойе. Она глазами указала на них Алексу.
— Это как раз они — семья сэра Томаса Додда. Жена, дочь и жених дочери.
— Так это и есть Анна Додд? — спросил Паркер, указывая на молодую красивую девушку в простом, но очень хорошо скроенном платье.
— Да. Вы о ней слышали?
— Немногое. Только то, что писала пресса: уже две недели, как она является одной из самых богатых девушек Англии. Какое-то наследство, кажется…
— Да. Умер ее двоюродный дедушка, сэр Хью Гэрри, знаменитый угольный магнат. Пожалуй, она сама была удивлена этим наследством больше всех, потому что познакомилась с сэром Хью, когда была еще совсем маленькой, а потом виделась с ним не больше пяти-шести раз за всю свою жизнь. Но говорят, что однажды, будучи еще ребенком, она как-то навестила дедушку во время его болезни, ухаживала за ним, не отходя ни на шаг, и с плачем не позволяла взрослым оттянуть ее от постели больного. Через несколько дней сэр Хью выздоровел, и казалось, об этом забыл. Однако, он написал в завещании, что за последние сорок лет это был единственный в его жизни случай, когда кто-то из родственников оказал ему симпатию совершенно бескорыстно. Что ж, деньги не всегда приносят радость. Вот он и завещал их все тому одному, кто когда-то посочувствовал старику, не рассчитывая на вознаграждение. К тому же он был старым холостяком и мог поступить с ними как ему вздумается.
— Да, я читал об этом. Это самое короткое завещание, и поэтому пресса приводила его целиком: Все мое имущество, без каких-либо исключений, завещаю моей родственнице Анне Додд, а в случае, если, не приведи Господь, она умрет до вступления во владение им, имущество это перейдет в собственность моих дальнейших родственников, с условием, однако, что унаследовать его могут лишь те из них, которые состоят со мной в кровном родстве, а не в свойстве… И таким вот образом, эта очаровательная девушка стала обладательницей астрономической суммы в двадцать пять миллионов фунтов стерлингов. Кажется, передача наследства должна состояться через несколько недель.
— А что, этот молодой человек получит упомянутую сумму вместе с ее рукой? — спросил Джо.
— Да. К счастью, он сам достаточно богат, что бы о нем ни сплетничали как об охотнике за приданым. К тому же молодые люди обручились тогда, когда еще никто и вообразить не мог, что Анна может получить такое наследство. Когда он женился на ней, она вовсе не была состоятельной девушкой. Его зовут Чарльз Крессвел, и он второй сын лорда Конторпа, — пояснила Каролина.
— Один из лучших стрелков и фехтовальщиков в Англии, — добавил Паркер. — Я общался с ним однажды, когда расследовал дело одного из его молодых друзей. Это хороший мальчик. Спортсмен, из родовитой семьи и без профессии, одним словом, у него есть все, что требуется от англичанина, принадлежащего к высшему кругу.
— Несмотря на это, они не выглядят так, будто эти двадцать пять миллионов добавили им счастья, — заметил Алекс. — У них выражение лиц, как у людей, которые имеют тысячу фунтов годового дохода.
— Наверно, состояние здоровья сэра Томаса снова ухудшилось… — сказала Каролина. — Но тогда почему они в театре?.. И к тому же, у матушки Додд кошмарная сумочка…
— Не будем сплетничать о ближних наших. Достаточно того, что они сплетничают о нас, — сказал Алекс, однако присмотрелся к сумочке, которую держала в руке мать Анны, миссис Анджела Додд.
Сумочка, действительно, выглядела в несколько раз больше обычных театральных малюток, и казалось, будто она чем-то плотно набита. Анджела Додд была невысокой женщиной, мелкие, но выразительные черты лица которой еще сохранили следы былой красоты. В некотором смысле она была даже красивее своей дочери, хотя щеки ее уже не имели той свежести, которая присуща лишь возрасту неполных двадцати лет. Миссис Додд стояла между молодыми людьми, легонько обмахиваясь театральной программкой. Потом она кивнула Анне головой и направилась в сторону фойе.
— Пойдемте! — Каролина легко поднялась с кресла и двинулась в том же направлении.
Прозвучал третий звонок.
Зал был полон. Свет слегка потускнел, как бы давая сигнал, что пора занимать места. Алекс купил две программки, одну из которых подал Каролине, а другую Паркеру. Они сели. Их места находились в самом центре четвертого ряда. Прямо перед ними, чуть левее, сидела Анджела Додд, а по обе стороны от нее дочь и будущий зять.