13. Только никого не спрашивай о маске!
Паркер сел за столик в гримерной комнате убитого и начал вполголоса читать список лиц, присутствовавших в театре во время и после спектакля.
1) Стивен Винси — актер.
2) Генри Дарси — режиссер.
3) Ева Фарадей — актриса.
4) Джек Сойер — помощник режиссера.
5) Ричард Карузерс — электрик.
6) Малькольм Сноу — рабочий на занавесе.
7) Оливер Раффин — костюмер.
8) Саймон Формс — пожарный.
9) Уильям Г аллинс — дежурный портье.
10) Джон Найт — суфлер.
11) Сьюзен Сноу — костюмер.
И авторучкой дописал:
12) Анджела Додд — (имеет алиби) вошла в 10.15.
— Кроме того, двое рабочих сцены, которые во время антракта внесли на сцену стулья, после чего ушли домой. Их зовут: Стенли Хиггинс и Джошуа Брэддон. На всякий случай их тоже вношу в список.
— Это все? — уточнил Алекс.
— Это уже абсолютно все.
— Хорошо, — Алекс чуть заметно улыбнулся и снова стал серьезным.
— Чему улыбаешься? — спросил Паркер. — Хочешь что-то сказать?
— Нет. Ничего. Ага, ну разве что хочу тебя попросить, чтобы ты никого не спрашивал о маске Винси.
— Да? А почему?
— Сделай это для меня. Через час я тебе все о ней расскажу. По крайней мере, надеюсь, что расскажу.
Паркер колебался.
— Ну ладно, — согласился он наконец. — Сегодня ты правишь. Лишь бы только ты оказался мудрым и великим правителем!
— Попытаюсь заслужить признание полиции Ее Королевского Величества, — скромно сказал Алекс, — но в случае неудачи провалюсь со стыда под землю.
— Тогда попробуем без чудес, спокойно и неторопливо, — сказал инспектор. — Но может, начнем уже, Бога ради! Джонс!
— Да, шеф? — Круглая, коротко стриженная голова сержанта показалась в щели приоткрытой двери.
— Пригласи сюда мистера Генри Дарси.
— Слушаюсь, шеф!
Минуту спустя Генри Дарси вошел в комнату. Это был высокий, еще молодой человек, и его даже можно было бы назвать красивым, если бы не очень высокий, выпуклый лоб, который занимал слишком много места, нарушая тем самым пропорции строения черепа. Алекс видел его первый раз в жизни, не считая эпизода на сцене, когда часть лица режиссера была скрыта полями большой черной шляпы. Джо заметил, что Дарси окинул гримерную спокойным, почти безразличным взглядом, который не задержался на кушетке.
— Садитесь, прошу вас. — Паркер указал ему на стул. — Вы, вероятно уже знаете, кто мы. Я веду расследование по делу об убийстве одного из ваших коллег, Стивена Винси. Можете ли вы что-нибудь сказать по этому делу?
Дарси медленно покачал головой.
— Нет, сэр.
И все. Голос у него был мягкий и приятный.
— Не заметили ли вы чего-нибудь необычного в течение самого спектакля либо после него?
— Нет.
— Гм. — Паркер помолчал. — Быть может, в таком случае, вы опишете нам как можно точнее каждую минуту, которую вы провели вчера вечером в театре «Чембер»?
— Конечно, — Дарси спокойно кивнул головой. — Я пришел в театр за несколько минут до начала спектакля. Поскольку выхожу на сцену под конец второго действия и по сути заканчиваю спектакль, мне не надо было торопиться. Но с другой стороны, я хотел присутствовать в театре во время спектакля. В коллективе возникли некоторые неурядицы. между мисс Фарадей и покойным Стивеном Винси. Поскольку они оба исполняли главные роли, а по сути — единственные роли, я предпочел быть здесь, чтобы в случае чего предотвратить дальнейшие недоразумения, которые негативно сказывались на ходе спектакля.
— Это была единственная причина? — спокойно спросил Паркер.
— Нет. Это была причина, «служебная», если можно так выразиться. А частной причиной было желание оградить Еву Фарадей от грубости со стороны покойного Винси. Он был трусом, а поскольку я пообещал, что убью его как собаку, если он когда-либо ее обидит, то полагал, что мое присутствие должно было его удержать.
— Значит, вы угрожали ему убийством только за то, что он невежливо разговаривал с мисс Фарадей?
— Да.
— Но почему, скажите, Бога ради?
— Не потому, что я действительно хотел его убить, — не думаю, что вообще смог бы убить человека. даже Винси, который, по моему убеждению, немногого стоил. Я думаю, что никто не имеет права убить другого человека ни по какой причине, кроме физической самообороны в каком- либо совершенно крайнем случае. И то, конечно, случайно. Намерение убить вообще не должно присутствовать в мыслях любого нормального человека, потому что убийство не перечеркивает никакого зла, убийство — это атака на все человечество, на все то, что является подлинным смыслом его существования. Даже официальную смертную казнь я считаю преступлением.