Его рот искривился в подобии улыбки.
– Но мне бы не хотелось ошибиться.
– А если бы я попытался сбежать или воспользоваться телефоном?
– Мне пришлось бы тебя остановить. В конце концов, я моложе и сильнее тебя. И даже помню несколько приемов борьбы без оружия, которым нас учил сержант Эванс. А ты?
– Я только помню, как ты говорил мне, что один удар по яйцам стоит всего китайского кунг-фу.
Вдруг оба заметили, что улыбаются друг другу, воскрешая в памяти старые воспоминания и чувства. Но реальность ситуации быстро взяла свое, веру в первоначальную осторожность.
– Чего ты хочешь, Ричард? Денег?
– Нет.
– У тебя есть деньги? – удивился Смит.
– Шиллинг или два.
– Ну... тогда как насчет выпить?
– Возможно, позже.
– Кофе?
– Нет, спасибо.
– Перекусить? Бутерброд?
– Притормози, Фрэнк.
– В смысле?
– Старый добрый метод исключения. Если у него нет денег, он не может жить в отеле. Это означает, что он живет либо на улице, либо у друзей. Ну а если он чисто выбрит и не голоден, то не в таких уж плохих условиях он живет.
– Итак, ты остановился у друзей.
– Так я тебе и сказал.
– Ты уже сделал для меня все необходимые исключения.
– Теперь тебе остается только найти предумышленную ошибку. Или неверную посылку.
Двое мужчин смотрели друг на друга. Смит понял, что ничего не добился.
– Ричард, – сказал он, – чего ты хочешь?
– Поговорить.
– Слишком уж много риска ради простого разговора.
Эббот пожал плечами.
– Я подумал, что хочу, чтобы ты знал детали, раз уж ты был моим другом...
– Я все еще твой друг, разве не так?
– Или хотя бы увидел собственными глазами, что я не сумасшедший, как, я уверен, полагают Департамент и ублюдки политики.
– Какая разница, что они думают?
– Важно, что думаешь ты.
Смит, как ни старался, не видел ничего, что свидетельствовало бы о невменяемости или неуравновешенности Эббота, впрочем, внешность обманчива.
– Итак, ты вернулся, чтобы отомстить?
– Отомстить? – Эббот выглядел удивленным. – Это больше, чем просто месть. Гораздо больше.
Он остановился.
– Мне дали задание. Я хочу его выполнить. Любой ценой.
– Ну, для начала, уже это звучит как сумасшествие.
– Во всяком случае, если бы я и хотел отомстить, это была бы месть Департаменту.
Он снова остановился и в упор посмотрел на Смита.
– За то, что предали меня.
Смит резко втянул в себя воздух. Теперь была его очередь выглядеть удивленным. Он надеялся, что выглядел убедительно.
– Предали тебя? О чем ты говоришь? Тебя предал один из твоих местных осведомителей.
Губы Эббота искривились в слабом подобии улыбки.
– Так вот какую басню они пустили по Департаменту.
– Басню?
– Местные могли предать меня только по приказу из Лондона.
– Что ты имеешь в виду?
– Они даже не знали о том, что я существую, если только Лондон не сообщил им детали.
– Ты хочешь сказать, что никогда и не связывался с ними, как предполагалось?
Рот Эббота снова искривился, и снова улыбки не получилось.
– Я не выполняю приказы механически. Я их обдумываю. По дороге я решил, что буду работать один. Это должно было быть сложнее, но я решил, что так будет безопаснее.
– Хорошо, но с какой стати Лондону нужно было тебя предавать? Да еще сдавать из всех именно Нжала?
– Потому что в последнюю минуту, как раз когда я уже собирался пустить в мерзавца пулю, Лондон заключил с ним сделку – на нефть, уран и Бог знает что еще. Вдруг он стал нашим маленьким черным другом. Теперь нужно все вернуть назад, остановить убийцу. А прежде всего, остановить Ричарда Эббота.
– Это только предположения.
– Но Лондон не мог меня остановить, потому что не мог до меня добраться. Итак, вы отправили сообщение местным осведомителям...
– Я этого не делал.
– Не ты лично, Фрэнк. Начальник Департамента. Или кто-то еще выше.
Фрэнк Смит категорически помотал головой.
– Я был твоим координатором. Я. Любое сообщение должно было пройти через меня.
На этот раз у Эббота получилось улыбнуться. Но улыбка оказалась сдержанной и грустной.
– Какой наив. Нет, Фрэнк, они бы не стали посылать подобное сообщение через друга.
– Какое сообщение?
– Сообщение, содержащее надежный пункт, который прекращает все. И который уж точно определил мое поведение, мою судьбу, мою жизнь.
– Ричард, ты говоришь загадками.
– Другими словами, если бы местные агенты не смогли вовремя меня найти, как и произошло, им следовало сделать анонимный звонок в полицию.
Снова печальная улыбка.
– Меня сдали отсюда, из Лондона.
– Это исключительно предположение, Ричард, только догадка.
– Но неплохая догадка.
"Слишком хорошая", – подумал Фрэнк Смит. Слишком. Кроме того, она совпадала с его собственными догадками, которые Смит, тем не менее, не мог принять, не разрушив собственную веру: веру в то, что Офис, на который он работал, несмотря на все его недостатки, управлялся Достойными Парнями, а потому в основе своей был в Полном Порядке. Поэтому, несмотря на свой ум и природный скептицизм, он упрятал ужасные догадки в виртуальную тюрьму. В любом случае, нет никаких доказательств.
– В любом случае, нет никаких доказательств.
– Эти местные агенты могли бы стать прекрасным доказательством. Если бы они не были так кстати мертвы.
– Послушай, я согласен с некоторыми вещами, признаю, что совпадения загадочны, даже подозрительны, если тебе так хочется...
– Да, они подозрительны, черт побери. И мне это не нравится.
– Но все равно, нет никаких доказательств, фактов. – Факты есть, если знаешь историю целиком. Однако тебе известна только половина. Да и из этого ты, скорее всего, большую часть забыл.
– Я помню, как мы пытались убедить тебя взяться за эту работу.
– А чего ты ожидал? Я же не наемный убийца с быстрым пистолетом и без воображения. Такого вы бы могли найти в Каракасе или Маракайбо всего за несколько тысяч фунтов, с его эсэсовским номером на левой руке.
– Департамент не нанимает военных преступников для того, чтобы...
Смит остановился, понимая всю противоречивость того, что собирался сказать.
– Они убивали на заказ? Только плохих парней?
Эббот невесело рассмеялся.
– O tempora, О mores!О времена, о нравы! Что ты помнишь о плане операции?
– Немного, поскольку детали были оставлены на твое усмотрение. Но я помню, что ты должен был убить его в День Независимости.
Эббот кивнул.
– Его большой день. День, когда Президент принимал парад во время церемониального марша на площади Нжала, наряженный, как рождественская елка. Затем Его Превосходительство отправился на речную прогулку, чтобы люди, не сумевшие попасть на площадь, могли, разместившись вдоль берега, приветствовать его аплодисментами и бросать в воду цветы. Кричали девушки "ура" и в воздух чепчики бросали. День Королевского Прогресса и Народной Любви.
Эббот слегка улыбнулся.
– Подходящий день для убийства.
Он встал и подошел к окну.
– Знаешь, любой день подходит, чтобы убить этого ублюдка.
Его взгляд прошелся по улице внизу, по крышам и зданиям напротив.
– Думаешь, за местом следят? – улыбаясь, спросил Смит.
– Привычка, – ответил Эббот. – Это происходит автоматически. Почти рефлекс. Который вы мне привили.
Он отвернулся от окна, но остался стоять и был по-прежнему небрежно и хищно, по-животному, бдителен.
– У меня все было отлично подготовлено. Я разместился в квартире на третьем этаже с окнами на реку в месте изгиба. И хотя яхта выходила из-за поворота очень быстро, все равно в течение двадцати секунд он был бы отличной мишенью. И все, что мне оставалось сделать, – это навести перекрестье прицела Лезервуд на его гнусное черное сердце и плавно спустить курок Пустяковое дело. Во всяком случае, так должно было быть по плану.