Затянувшееся молчание становилось невыносимым. Его нарушил Яуберт. Ему показалось, что его голос звучит искусственно и нарочито сочувственно.
— Миссис Уоллес, по закону вам придется опознать тело мужа в морге…
— Не могу, — глухо ответила она, из последних сил стараясь не заплакать.
— Кто может опознать его вместо вас?
— Кто-нибудь с работы. Например, Вальтер Схютте. Финансовый директор. — Она продиктовала номер телефона, который Яуберт записал.
— Я ему позвоню.
Яуберт и Гриссел встали. Маргарет Уоллес тоже встала, но нерешительно. Она уже предчувствовала, какая ночь ее ждет.
— Если мы можем чем-то вам помочь… — искренне начал Гриссел.
— Мы справимся, — сказала Маргарет Уоллес и снова горько разрыдалась.
Блондинка по имени Элизабет Дафне ван дер Мерве сидела в спальне, на стуле.
На другом стуле сидел Яуберт. Гриссел, Лау и О'Грейди примостились на краю большой двуспальной кровати, скрестив руки на груди, словно судьи.
Яуберт сразу увидел, что волосы у свидетельницы крашеные. Она не была красавицей: лошадиное лицо, большие карие глаза с длинными ресницами, маленький носик. Видимо, совсем недавно она плакала: тушь «поплыла», оставив на щеках черные потеки. Если бы не рот, Лиззи ван дер Мерве еще можно было бы назвать симпатичной. Но нижняя часть лица окончательно все портила. Передние зубы немного выдавались вперед, нижняя губа маленькая, подбородок вялый, безвольный. Правда, фигура у нее была вполне ничего. Высокая, стройная; грудь хоть и маленькая, но высокая. Узкие бедра; черная юбка не скрывает длинных ног в кремовых колготках и элегантных туфлях на высоком каблуке.
— Когда вы познакомились с покойным? — намеренно грубо и жестко спросил Яуберт.
— Сегодня днем. — Блондинка помолчала, подняла голову. Все детективы смотрели на нее бесстрастно, равнодушно. Она захлопала длинными ресницами, но никто не среагировал. — Я работаю в фирме «Зевс компьютерс» в Йоханнесбурге. Звонила на прошлой неделе к ним в компанию. У нас новые поступления. Джеймс, то есть мистер Уоллес… Меня направили к нему. Он их консультант по компьютерам. И сегодня утром я прилетела сюда. Мы договорились встретиться в одиннадцать. Потом он пригласил меня пообедать. — Она переводила взгляд с одного лица на другое, ища признаки сочувствия.
Детективы молча ждали. Ван дер Мерве снова захлопала ресницами. Нижняя губа задрожала, обнажив торчащие передние зубы, которые она старалась прятать. Яуберту стало жаль ее.
— А потом? — негромко спросил он.
Уловив перемену интонации, блондинка мгновенно повернулась к нему:
— Потом мы выпили вина. Много вина. Мы разговорились. Он признался, что очень несчастлив в браке. Жена его не понимает. Между нами как будто пробежала искра. Он так хорошо меня понял. Он — Овен. Я Дева.
Яуберт нахмурился.
— Это знаки зодиака…
Лицо Яуберта разгладилось.
— Потом мы приехали сюда. Я сняла номер, потому что собиралась остаться на ночь. Завтра у меня еще одна деловая встреча. С человеком из другой фирмы. Он ушел после шести, точно не помню, сколько было времени. Тогда я видела его в последний раз.
Ресницы снова взлетели вверх; на щеках четче проступили черные потеки туши.
Баси Лау прочистил горло.
— Чем вы занимались у вас в номере?
Блондинка разрыдалась еще горше.
Все терпеливо ждали.
Элизабет ван дер Мерве вскочила и побежала в ванную. Детективы слышали, как она сморкается. Включает воду. Тишина. Потом она снова высморкалась. Вернулась, села. Потеки туши исчезли.
— Вы и сами знаете, чем мы здесь занимались.
Все выжидательно смотрели на блондинку.
— Мы занимались любовью! — Она снова заплакала. — Он был такой нежный.
— Скажите, у вас есть знакомые в Кейптауне? — спросил Матт Яуберт.
Ван дер Мерве вынула из рукава белой блузки носовой платок и снова высморкалась.
— Да, есть. Но я с ними давно не виделась.
— Может быть, какой-то ваш друг был бы, так скажем, недоволен, если бы узнал, что вы переспали с другим?
Свидетельница дернулась:
— Я не сплю с кем попало!
Все трое детективов одинаково удивленно подняли брови.
— Как вы не понимаете? Между нами пробежала искра. Мы… мы оба почувствовали притяжение. Все было так красиво!