— Капитан, мы будем следить за вашими успехами. Посмотрим, поможет ли вам психотерапия.
В словах полковника Яуберту почудилась скрытая угроза. Очевидно, де Вит разыграл свой козырь.
Может, психолог — это и к лучшему. Одному Богу известно, сколько всего намешано у него в голове. Но способен ли один человек адекватно оценить состояние мозга другого человека? Насколько нормальным он был на пляже Макассар, когда смотрел на обгорелые останки трех человек и как будто слышал их ужасные крики? Пронзительные вопли, издаваемые душой, когда она готова покинуть тело… Отчаянно громкие крики, исполненные мучительной боли, когда плоть корчится в огне и все до единого болевые рецепторы охвачены невыносимым жаром.
Можно ли после такого остаться совершенно нормальным?
Нормально ли неизвестно в который раз задаваться вопросом, не проще ли пополнить собой ряды мертвых. Разве не лучше стать хозяином положения, самому решить, где и когда свести счеты с жизнью? Разве не правильно бояться неожиданного мига, когда разум понимает, что жить тебе осталось одну наносекунду? И боится. И ужасается.
И вот де Вит занес меч над его бедной головой. Пусть психолог наладит там все схемы, или…
Он остановился перед многоэтажным зданием на набережной Виктории и Альберта. Ему на шестнадцатый этаж, где его примет некий доктор Нортир. Больше он ничего не знал. Яуберт вызвал лифт.
Ему стало легче, когда он увидел, что в приемной, кроме него, больше никого нет.
Все оказалось не таким, как он себе представлял. В приемной стояли диван и два кресла, мягкие, удобные, в розово-голубой цветочек. Посередине, на журнальном столике, лежали шесть журналов, последние номера «Де Кат», «Тайм», «Автолюбителя», «Космополитен», «Сари» и «АДА». На белой двери, очевидно ведущей в кабинет, висела аккуратная табличка, на которой было написано: «Доктор Нортир скоро вас примет. Пожалуйста, располагайтесь. Если хотите, выпейте кофе. Спасибо». То же самое повторялось на африкаансе. На стенах висели акварели: с одной стороны, космический пейзаж, с другой — рыбацкие домики в Патерностере. В углу, на столике, стояла кофеварка. Рядом — фарфоровые чашки, чайные ложки, банка с сухим молоком и сахарница.
Яуберт налил себе кофе из кофеварки; пахло приятно. Интересно, кто его примет — психиатр? Чтобы стать психологом, не нужно медицинского образования. А этот Нортир — доктор. Неужели все настолько плохо, что его направили к психиатру?
Он присел на диван, поставил чашку на стол и вынул сигареты. Поискал глазами пепельницу. Не увидев ее, разозлился. Интересно, почему чертов психолог-психиатр не позаботился о курящих пациентах? Яуберт положил пачку сигарет назад, в карман.
Посмотрел на обложку журнала «Де Кат». Ее украшал накрашенный мужчина. И анонс: «Натаниэль — мужчина под маской».
Ужасно хотелось курить. Он полистал журнал, но не нашел ничего интересного. «Космополитен» заманивал читателей большегрудой и губастой красоткой на обложке. Яуберт взял журнал и принялся листать. Нашел статью под названием «О чем мужчины думают на работе». Хотел было прочесть, но сообразил, что доктор в любой миг может открыть дверь кабинета, и отложил журнал в сторону.
Курить хотелось все сильнее. В конце концов, на его мыслительные способности сигареты не влияют!
Он вытащил пачку и сунул сигарету в рот. Достал зажигалку, встал. Пепел можно стряхивать и в мусорное ведро, надо только его найти…
Открылась белая дверь. Яуберт поднял голову. В приемную вышла невысокая стройная женщина. Она улыбнулась и протянула руку.
— Капитан Яуберт?
В его правой руке была зажата зажигалка. Он поспешно переложил ее в левую.
«Совершенно верно», — хотел он сказать, но сигарета мешала. Яуберт смутился, вытащил сигарету изо рта, пожал протянутую руку.
— Здесь нет пепельницы, — пробормотал он, краснея. Ее рука оказалась маленькой, теплой и сухой.
Женщина по-прежнему улыбалась.
— Наверное, уборщица унесла. Входите; у меня можно курить. — Она пропустила его вперед, придерживая белую дверь.
— Нет-нет, после вас. — Яуберт еще больше засмущался после своего бессмысленного замечания насчет пепельницы.
— Спасибо.
Она вошла; он закрыл дверь. От нее исходил аромат женщины, ее собственный аромат. Яуберт успел подметить грациозность новой знакомой, ее красоту и странную беззащитность. На ней была длинная коричневая юбка, застегнутая до самого горла белая блузка с деревянной брошью в виде слоника на маленькой груди.