Фос поставил чашку на столик, стоящий посередине крошечной гостиной.
— Но вы не убивали мужа, мадам. Следовательно, у кого-то еще должен был быть повод.
— Капитан, Ферди был таким никудышным, что даже врагов не завел, — решительно заявила Гейл Феррейра.
— Миссис Феррейра, знакомо ли вам такое имя — Джеймс Уоллес?
— Нет.
— Джимми Уоллес.
— Нет.
— А Дрю Уилсон?
— Нет. А что, я должна их знать?
— Скорее всего, их и вашего мужа убили из одного и того же оружия. Вот мы и пытаемся установить связь.
— От них тоже были сплошные неприятности? — на полном серьезе спросила она.
Ей никто не ответил. Герри Фос молчал потому, что счел вопрос риторическим, а Яуберт — потому, что усмотрел в словах Гейл Феррейры некий смысл. И Джеймс Уоллес, и Дрю Уилсон доставляли близким неприятности. Каждый на свой лад.
Неожиданно Гейл Феррейра продемонстрировала, что тоже способна переживать.
— Теперь в доме будет так пусто. — Она вздохнула и поставила чашку на стол.
Фос и Яуберт смерили ее недоуменным взглядом.
— Кто будет лаять, когда я вернусь домой?
19
Бригада телевизионщиков прибыла слишком поздно и не успела снять жуткую сцену. Останки Ферди Феррейры уже увезли в морг. Полицейские, эксперты-баллистики, криминалисты, съемочная бригада и кинологи тоже уехали.
Однако оператор увидел на песке, в том месте, где лежала голова Ферди, лужу крови. Он снял ее крупным планом. Потом, приблизив объектив камеры к белому песку, медленно побрел по тропинке, ведущей от пляжа к трейлерному парку.
Парк назывался «Приют старых моряков». Домик, в котором жили супруги Феррейра, окружала плотная толпа газетчиков. Никто не желал пропускать вперед оператора и корреспондента телеканала. Оператор расставил треногу, установил на ней камеру «Сони Бетакам» и навел объектив на входную дверь трейлера.
Вскоре оттуда вышли Яуберт и Фос. Гейл Феррейра попрощалась с ними на крыльце. Полицейские направились к машинам. Репортеры поспешили за ними.
Объектив камеры следил за процессией. Однако микрофон не уловил слов Фоса:
— Черт, сюда и телевизионщики нагрянули, мать их! Ты давай поосторожнее, напарник. А то от них потом не отделаешься.
Репортеры нагнали детективов и забросали их вопросами.
— Свяжитесь с управлением общественных связей, — посоветовал Яуберт.
— Капитан, ну расскажите нам что-нибудь! Хотя бы в общих чертах!
— Бригадир хочет знать, чем мы занимаемся. — Полковник Барт де Вит нервно потер родинку. На его лице была заметна лишь тень всегдашней улыбки. — Из управления общественных связей ему передали, что на месте происшествия побывали и телевизионщики.
Яуберт и Фос сидели напротив него.
— Власть переменилась, а у нас все как было, так и осталось. Начальство кладет в штаны всякий раз, как о наших делах узнает телевидение. — Фос печально покачал головой.
Улыбка на лице де Вита увяла, и Яуберт преисполнился гордостью за своего коллегу.
— Капитан, острить совершенно не обязательно. На карту поставлена наша репутация.
— Полковник, при всем моем к вам уважении речь идет не о репутации всей полиции, а лишь о репутации министра, комиссара и начальника уголовного розыска, мать их! Если о чем-то пишут в газетах, они ни хера не чешутся. Но стоит телевизионщикам выказать интерес…
— Капитан Фос, как вам не стыдно выражаться! Вы же офицер! Мы здесь не для того, чтобы подменять работу управления общественных связей. Руководство требует от нас отчета. Чем вы занимаетесь?
Яуберт видел, что де Вит восстановил самообладание. В его голосе послышались прежние язвительные нотки.
— Полковник, мы ведем следствие.
— Да, ведете, капитан, но недостаточно хорошо! Убит уже третий человек, а у вас до сих пор нет никаких зацепок. Все версии разваливаются. Сначала был бабник. Потом — гомосексуалист. Что будет на этот раз? Лесбиянки?
Яуберт прекрасно понимал: де Вит нарочно унижает его в присутствии Фоса. Ему хотелось ответить хлестко и емко, сохранив достоинство, но в голову ничего не шло.