Печать Арт’Энзила есть метка, накладываемая на каждую Душу в момент смерти, или, если этому существу предначертано совершить что-то значимое, с рождения. В соответствии с поступками, которые совершал человек, приспешники Арт’Энзила — Канегры — выносят человеку приговор по заветам немёртвого бога, ставят метку и отправляют Душу умершего в Мир Мёртвых.
Но чем больше тысячелетий проходило с момента сотворения Арт’Энзилом Иногомира, ставшего могилой бога, его заветы и влияния на умы нежити спадала. И тогда высшие постепенно начали подчинять своей воле низших, стали реже появляться среди немёртвых Архисы и Демисы. И потом случился Раскол.
Общество нежити, уйдя от фанатичного поклонения Арт’Энзилу, начало развиваться во все стороны сразу, и немудрено, что кто-то достиг вершин в одном, а кто-то — в другом. Но когда между «одним» и «другим» пролегает пропасть взаимного отвращения, плавно переходящего в ненависть, восстановить целостность немёртвой нации. И тогда нежить разделилась на два больших альянса, прибравших к своим костлявым рукам примерно поровну власти.
Клан Неспящих и Братство Восставших. Именно так назывались объединения нежити.
Разделение происходило даже отчасти смешно — по такому признаку, как наличие плоти, костей, и любого другого физического воплощения. Неспящие считали плоть, пусть даже и иссохшую, признаком слабости и немощности, и поэтому в их клан перешли всевозможные Призраки, Банши, Фантомы и прочие немёртвые, обделённые плотью. Так уж сложилось, что почти все эти призраки были отличными магами, достигших великих успехов в магическом применении Материи Смерти.
В Братстве Восставших же остались многочисленные Могильные Рыцари, Костяные Големы, и другие. Они в основном были прекрасными бойцами ближнего боя, один такой в лобовом столкновении мог, пожалуй, убить десяток Неспящих, если бы те внезапно лишились возможности использовать свою магию. Они славились своей выносливостью, ловкостью, а также количеством — несмотря на то, что власти и сил у обоих альянсов примерно поровну, в количественном сравнении с большим отрывом побеждают Восставшие.
Но был у нежити род, который считался святым, некоторые представители которого вполне могли стать Канеграми, а остальные же обладали не только физическим воплощением, которое так не любили Неспящие, но и явными склонностями к магии, что очерняло их в глазах Восставших. Это был род Некромантов. Благодаря этим «минусам» каждый маг Смерти мог самостоятельно выбрать, кому именно он будет служить. И всё равно они разделились примерно поровну, не став усиливать ни один альянс, ни другой.
Чем больше веков проходило с момента Раскола, тем больше накалялись отношения между нежитью телесной и бестелесной. И совсем скоро, всего через тысячу лет, случилось первое боевое столкновение, когда Неспящие упокоили своей магией пограничный отряд Восставших. Тогда заветы Арт’Энзила окончательно стёрлись из сознаний нежити, смытые той жестокостью, в которую погрузились немёртвые. С тех пор идёт затяжная война этих двух альянсов. Каждая победа их столь незначительна, что кажется, будто её и вовсе нет, потому что сразу же после неё следует такая же маленькая победа другого альянса.
Я не знаю, что там происходит сейчас, всё-таки, перенесло нас сюда достаточно давно… Но я думаю, что всё равно, не смотря на этот странный перенос, Клан Неспящих и Братство Восставших воюют и по сей день.»
Глава VII. Разведчики Лорда
Некромант говорил долго, не меньше нескольких часов. Астерот в свою мысленную книгу записывал всё сокращённо, только самую суть, но на деле рассказ мага Смерти изобиловал подробностями, фактами, даже какими-то догадками, которые, кажется, он просто вспомнил и решил рассказать. Лира от такого потока информации через час начала вновь пытаться принять горизонтальное положение, и в итоге часа через полтора она уже мирно сопела. А Тёмный продолжал расспрашивать пятисотлетнего некроманта о быте нежити. Ведь что ещё делать, сидя в пещере?
Внезапно посреди их разговора Микторат напрягся. Старый некромант подобрался, огляделся вокруг, как будто пещера уже была полна врагов, и раскинул вокруг себя щупальца Смерти. Астерот отодвинулся от него, не желая попасть под удар щупальца, но напрасно. Материя Смерти, повинуясь Микторату, двинулась ко входу в пещеру. И оттуда же быстрым шагом пришёл Шианхут, оставленный на дозоре.
— Эй! Кошмарище! — сходу обратился он к старику, брезгливо скривившемуся от обращения, использованного к нему. — Там твои сородичи ходят, вынюхивают что-то! Один из них, кажется, меня заметил, вот я и сныкался сюда. Сделай с ним что-нибудь, а то он сюда попёрся.