Арбоб Рузи не мог преградить Кори Ишкамбе путь в кишлаки ни при помощи сельских властей, ни угрозами; он знал, что заместитель кази-калона, близкий друг городского ростовщика, в любой, момент защитит своего приятеля.
Поразмыслив, арбоб все же утешился. Ему помогли в этом наблюдения за животными. У арбоба была лошадь. Через некоторое время он купил вторую и поставил в ту же конюшню. Поначалу обе лошади, когда им давали корм, кусались и лягались. Ни та, ни другая не могли как следует поесть. Однако постепенно они привыкли друг к другу и стали дружески делить и ячмень и клевер. Когда одна лошадь насыщалась, в то время как другая еще продолжала есть, она ласково почесывала зубами шею подруги или ее круп.
Были у арбоба Рузи и две собаки. Хотя обе они выросли на одном дворе и привыкли друг к другу, стоило бросить кость, как они затевали такую драку, что шерсть летела клочьями. Они кусались с такой яростью, что морды покрывались глубокими ранами; в конце концов ни та, ни другая не могли есть.
Подумав, арбоб Рузи пришел к выводу:
«Если между мной и Кори Ишкамбой установятся такие отношения, как между моими собаками, то ни он, ни я не сможем воспользоваться для своей выгоды нуждой дехкан в деньгах. А если мы поладим, то оба сможем насытиться, каждый в соответствии со своим аппетитом».
С этим решением он отправился к Кори Ишкамбе и договорился, что будет брать у него деньги из расчета по три теньги с сотни за месяц, а сам будет давать их нуждающимся в ссуде дехканам, как и раньше, по десять или по восемь тенег с сотни, получая в залог дехканские земли. Если за каким-нибудь должником деньги пропадут, весь убыток он обещал брать на себя — Кори Ишкамба во всех случаях должен был получать свой доход полностью.
Несмотря на то, что эти условия были для Кори Ишкамбы выгодны, иногда собачья жадность брала в нем верх, он вскипел и выразил арбобу Рузи свое недовольство:
— Будучи хозяином денег, я получаю с каждой сотни только три теньги, а вы за мои деньги, ничего не затрачивая, берете от пяти до семи тенег с сотни! Разве это справедливо?!
В ответ арбоб Рузи рассказал ему, как живут друг с другом его лошади и его собаки, и говорил:
— Господин Кори! В своих отношениях с людьми берите пример с лошадей, а не с собак!
Эти слова успокоили ростовщика. Действительно, Кори Ишкамба мог быть доволен своим соглашением с арбобом Рузи. При его посредстве та часть капитала, которая раньше лежала в банке, давая ему всего пять процентов в год, приносила теперь доход в десять раз больший, и притом без всяких забот, без опасения, что его деньги могут пропасть. Сбылась мечта всей его жизни.
Был удовлетворен этой договоренностью и арбоб Рузи. Получив возможность оперировать большими суммами, которые предоставлял ему Кори Ишкамба, он стал брать в залог, а потом и захватывать в свою полную собственность такое количество земли, о котором раньше не мог и помышлять. Получая от дехкан закладные на земли не на годовой или даже двухгодовой срок, как это было раньше, а на «востребование», теперь он мог при помощи наиба требовать со своих должников деньги в любой момент, даже в самое трудное для дехкан время года — когда еще не собирали урожай.
Первой жертвой этих двух собак, превратившихся в лошадей, был Хамра Рафик. Кори Ишкамба, по просьбе арбоба Рузи, потребовал у своего должника деньги в самый трудный сезон. Тот не смог их вернуть, и пять танапов прекрасно возделанной земли Хамра Рафика, — стоившей десять тысяч тенег, были приобретены арбобом Рузи за четыре тысячи.
Так как жадность Кори Ишкамбы нет-нет да и начинала шевелиться и не давала ему покоя, арбоб Рузи решил пригласить Кори и дать ему возможность увидеть своими глазами, какие тяжбы с дехканами происходят у него в доме.
В один из тех дней, когда должны были разбираться тяжбы, он привез Кори Ишкамбу в свой дом.
Стояла осень, но дехкане собрали еще не весь урожай. Коробочки хлопка раскрылись, початки джугары тяжелыми гроздьями свешивались со своих стеблей, колосья проса приобрели оттенок чистого золота, осенние дыни пожелтели и выглядели очень заманчиво.