Гостиная погрузилась в тишину. Всё самое интересное теперь происходило в голове короля. Именно он переживал фантастическое приключение, оставив гостей в ожидании реакции. К общему удивления, Боромир был скуп на всякую реакцию. Он был сосредоточен, холоден, непоколебим. Только его руки подавали признаки жизни отодвигаю в сторону лист за листом.
Мария заметила собственное дыханье, настолько стало тихо. Она заметила дыхание Софии и её отца. Первая нервничала больше. Жанпольд, казалось, даже успел задремать.
Свечи плавились, еда остывала. Иногда огоньки мерцали, когда Мария особенно сильно чувствовала холодный ветер, протекающий по ногам. То состояние тревоги, что преследовала её с момента как они заехали в город, не усиливалось, но и не сходило. Словно что-то шептала, и Мария никак не могла разобрать что.
Наконец, Боромир закончил. Он положил последний лист на стопку таких же листов и медленно поднял голову на гостей. Сначала он посмотрел на Софию, затем на Марию. Но обратился к Жанпольду, восторг из его голоса пропал.
— Прямо под носом, — король смотрел на Жанпольда строго, будто он во всём виноват, — на той же земле, по которой ходил Яков. Один человек, достаточно глупый, чтобы обречь столько людей на страдания, пойти на сделку с богом. Как от подобного уберечь людей? Скажи мне, как ты можешь уберечь от этого Серебрадэн?
— Я не могу, — отрезал Жанпольд. Он понимал, что Боромир не ищет у него ответов, а пытается донести мысль.
Боромир откинулся на спинку стула.
— Никто не может. Что мы должны делать? Сжигать книги, преследовать за инокомыслие? Преследовать чародеев? Изгонять магию из королевства? Как я должен давать человеку свободу, если он в силах уничтожить меня? — король встал, — Воларис был лучше нас. Богаче, ярче! Там люди были умнее, преступности меньше. Он был тем, к чему стремится каждый король. По крайней мере, такой что заботится о своем королевстве. Как знать, что все твои дела не сотрутся в мгновение? Не падут от злой руки? Сколько еще таких древних богов может быть, что ждут своего часа, ждут своего дурака? — король стал ходить из стороны в стороны, размахивая руками, он был в ярости, но сдерживал силу голоса, его громкость, — это всё напрасно⁈ За что теперь будут помнить Якова? За его чудовищное невезение⁈
Он посмотрел на Марию, и она почувствовала всю горесть его следующих слов:
— Это нечестно. Несправедливо. Я не понимаю.
Его плечи опустились. Он больше не был похож на короля. Еще один стареющий человек, осознавший, что всё было напрасно. Никто никаких гарантий не даёт. Каждая жизнь не должна быть осмысленной, ценной. Миллионы уходят в забвение, как и воспоминания о них. Даже короли.
— И превращусь я в портрет на стене. В несколько букв в определенном порядке после слова «Король», — прошептал Боромир, несмотря ни на кого и ни на что. Так он и стоял в темноте, ближе к углу гостиной. Долго стоял. Но наконец очнулся. Посмотрел на сидящих за столом. И почти что с отвращением, — устал я, спать надо.
Боромир хотел тихо выйти из комнаты, но у самой двери, Жанпольд к нему обратился:
— Ваше величество, я знаю, что можно подождать, но пока свежи ваши мысли о Воларисе, что будем делать с землей? Вы знаете, что на неё позарятся. Сколько там золота.
Боромир не стал оборачиваться, лишь негромко произнес:
— Что-нибудь придумаем. Я не стану проливать кровь за эту землю, сколько бы богатства там не было.
На этом он покинул гостиную. Слышны были только его медленные тяжелые шаги, будто на спину ему бросили полный мешок картошки.
По окнам дождь забил еще сильнее, запахло сыростью. Вбежал солдат.
— Горничные приготовили для вас комнаты, прошу.
Они вышли из гостиной под сопровождением солдата обратно в коридор. Комната короля была дальше, если идти вправо, им же было велено идти влево, тем самым отдаляясь от его комнаты и от лестницы, по которой они поднимались сюда. Мария обернула голову и заметила, как вдалеке, около комнаты короля было совершенно пусто. Холодный ветер ударил в спину. Чувство тревоги, сопровождавшее её, становилось заметнее. Мария выставила перед собой ладони. Они тряслись. Будто были напуганы. Что-то происходит. Прямо у неё под носом и она этого не замечает. Слепа. Мария закрыла глаза, остановилась.
— Этот холодный ветер? Что ты мне говоришь? — зашептала девочка под нос, — Галахад?
— Мария? Что ты делаешь?
К сожалению, этот голос принадлежал Софии.