Галахад развернулся и побежал за девочкой. Мать побежала за ними.
Все трое что-то кричали друг другу и задыхались.
Мать кричала о помощи, проклинала свою дочь и всех мужиков. Галахад кричал Марии о расположении лошади, что ждала их в переулке. Мария кричала:
— В этом переулке⁈
— Нет! В следующем!
Белая лошадь испугалась криков и сама выбежала на дорогу. Галахад догнал Марию, подхватил её за пояс и посадил на лошадь. Затем сел сам.
— Стой! Отдай мою дочь, гад! — кричала мать вслед удаляющимся всадникам, но они уже скрылись в облаке поднимающейся пыли.
Глава четвертая
Стоило им пересечь ворота, проскакать по мосту и выйти на королевский тракт, как Мария засомневалась. Куда она помчала? Без матери, с каким-то мужиком? А что если…?
— Галахад… — неуверенно позвала Мария.
Шум езды перебил её голос, и рыцарь не услышал.
— Эм, Галахад! — снова позвала она, но он не обратил внимания.
Мария обернулась. Её дом, город, который она никогда не покидала, уменьшался на глазах. Тучи накрывали его бледным полотенцем, а он всё равно казался самым светлым и родным.
— Нет! — вырвалось у девочки со страху. Она перестала думать, только знала — свой дом она не покинет. Закрыла глаза и прыгнула с лошади, выставляя ладони впереди себя. Холодная земля ударила в лицо, в грудь, сбила дыхание, заставила задыхаться и кашлять. Мокрая грязь растекалась по рукам, застревала в волосах. Мария даже успела прокатиться по грязи, оставляя за собой след.
Галахад заметил, что лошадь заскакала быстрее. И в его опыте это всегда означало одно. Он развернул лошадь и увидел Марию. Она пыталась подняться с колен, её ладони тонули в луже грязи. Башмаки скользили и никак не позволяли ногам укрепиться на земле. Она так и болталась в грязи, пока Галахад не подошел к ней. Он слез с лошади, протянул руку, схватил Марию за запястье и потянул на себя. Это помогло. Девочке удалось встать на ноги.
— Что случилось? — спросил он, не отпуская её запястья. Он не делал ей больно, а скорее держал из-за страха, что она снова упадёт.
— Я не могу, — девочка замотала головой, — это безумие. Я не могу так просто покинуть свой дом. Оставить мать одну. Да, я знаю, что она меня не любит. По крайней мере так, как я этого хочу. Но…любит же? Как я её брошу?
Галахад увидел широко открытые, напуганные глаза Марии. Её губы дрожали, с волос стекала грязная вода. Всего лишь напуганный ребенок, лишенный любви, заботы. Как бездомный котенок, которого попытались пристроить, она не понимала, что ей хотят помочь.
Галахад снял куртку и накинул её на Марию. Тут же он почувствовал на себе холодный ветер, что качал деревья вокруг и гонял опавшие листья.
— Прости, что так неожиданно вытащил тебя из дома и родного города. Средь бела дня. Но ты должна мне поверить, что всё это я делаю для твоего блага. Твои кошмары…они не пройдут. Они не оставят тебя в покое. Это древняя магия. Она связала тебя с Воларисом — проклятым местом. Если мы что-то не предпримем, ты может, проживешь еще год, два. Но с каждым месяцем будет всё тяжелее. Я знаю людей, которые могут тебе помочь. Я отведу тебя к ним. Но ты должна мне довериться. Сможешь?
Мария протёрла тыльной стороной ладони щёки, пытаясь стереть грязь.
— Думаю, что да, смогу.
— Хорошо. А затем ты вернёшься домой.
Галахад посадил Марию на лошадь, забрался в седло сам.
— Нужно найти ручей, чтобы ты умылась, — сказал он.
— Вот если бы ты меня услышал, когда я просила остановиться…
— Ты не просила.
— Я просила! Ты не услышал!
— По башке мне стукни в следующий раз.
— Хорошо.
#
Они смотрели на гордых птиц, взлетающих в небо. Стояли по колено в русле реки. Шум воды успокаивал и приближал к природе. У Марии болели мышцы рук, но речная вода помогала избавиться от жжения. Весь вчерашний день они не останавливались. Галахад говорил, что такая спешка необходима. Солдаты короля могли отправиться за ними. Мария соглашалась и не упоминала о боли в руках. А когда наступил вечер и они разбили место для ночлега, уснула без задних ног. Никаких кошмаров ей не снилось — ей вообще не снилось ничего.
С утра они двигались тропинками вдали от главной дороги. Галахад хорошо знал эти места, хоть и память его не та, что прежде. Он всё рассказывал о реке, которая должна проходить неподалёку. Мария ему верила, не давала ему повода думать, что сомневается в его словах, но время от времени, он всё повторял: «Вот-вот будет река, увидишь».