— Расскажи мне.
Нинил’кор очень тщательно описал процесс, который длится столетие. Рассказал, как императрица выращивает роерожденных. Как все они разом устремляются в бой против низших существ, доказывая свою доблесть.
— Мы растем только в битве. Битва — отличный наставник, — заметил он.
О том же, как часто умирали и менялись императрицы, Нинил’кор рассказывать не стал. Когда Кил’рук спросил его, какой была императрица много лет назад, Идеал сменил тему.
— Но есть одна жестокая истина — эта императрица однажды умрет. Она это знает. Она согласна с этим, — сказал Нинил’кор. — Бояться этого не стоит.
Кил’рук затрясся. Нинил’кор терпеливо ждал, пока утихнет его дрожь, прежде чем продолжить разговор.
— Для этого и нужны клакси — чтобы цикл продолжался всегда. Чтобы ее старания не были напрасны.
— Что толку в цикле, если не станет императрицы? — прошептал Кил’рук. Его крылья словно обмякли, и, прежде чем он опомнился, два богомола опустились на несколько шагов ниже.
— Битва — отличный наставник, — повторил Нинил’кор. — Мы многому можем научиться от низших существ.
Но почему же Кил’рук окаменел, услышав это? Нинил’кор продолжал, чувствуя, что летун наконец-то начал прислушиваться к его словам:
— С каждым циклом мы узнаем все больше о битве, о них, о самих себе. Мы становимся сильнее. Мы меняемся. Низшие же существа не знают ничего, кроме страха.
Нинил’кор чувствовал, как Кил’рук переводит дыхание. Он успокаивался. Он слушал.
— Сколько будет длиться цикл? — спросил Кил’рук. — Вечно?
— Нет. Придет день, когда нам больше не нужен будет рой, — ответил ему Нинил’кор. — А до тех времен клакси сохраняют цикл. Они следят, чтобы эта императрица — и все императрицы, что будут после нее — прожила как можно дольше. Ты понимаешь?
Кил’рук не отвечал, но Нинил’кор знал — семя упало в благодатную почву. Пора ему прорасти.
— Верни меня к клакси, пожалуйста, — сказал он. — Я должен изложить им свой план.
— Мы можем победить? — спросил Кил’рук.
— Конечно.
— Как?
Нинил’кор резко рассмеялся.
— Делая то, чего не ожидает враг. Именно так и выигрывают битвы.
VI
— Кровавый Зов, ты так долго спал в янтаре, что он повредил твой мозг.
— Послушайте меня, клакси’ва, — говорил Нинил’кор, поворачиваясь от одного клакси’ва к другому. Все они смотрели на него одинаково неодобрительно. — Что бы мы ни делали, императрица на закате умрет. Разве я не прав?
— Ты прав. Но твой план — безумие. Нам некем заменить императрицу. Мы не можем рисковать ей. Если она умрет, цикл закончится.
— Бороться с вторжением могу способны лишь роерожденные. Если мы не пробудим разум молодых, у нас не будет достаточно большой армии, — мягко заметил Нинил’кор. — От роерожденных не будет проку, пока не уничтожена реликвия. Я не смогу уничтожить реликвию, пока ее окружает целое войско. Единственный наш шанс добраться до реликвии — отвлечь это войско трофеем, не пойти за которым они не смогут. Этот трофей — императрица. Других трофеев быть не может! Такова моя логика. Таков мой план. Ради этого вы и разбудили меня. Услышьте же мои слова.
Воцарилась очень долгая тишина.
***
— Мой вождь! — младший могу ворвался в здание. Семь старших военачальников оторвались от карт и донесений, разложенных на длинном столе. Во главе стола сидел Гуртан. — Богомолы идут!
— На нас? — спросил один из командиров.
— Нет! — ответил, юный могу, задыхаясь. — От... от нас!
— Объясни, — приказал вождь Гуртан.
Молодой могу несколько раз глубоко вздохнул.
— Наши разведчики говорят, что несколько богомолов вылетели из своей крепости, и они несли еще одного богомола.
— Зачем? — спросил Гуртан.
— Не знаю точно... Тот, кого несли... он был похож... — посланник внезапно занервничал. Он откашлялся и продолжил, тщательно выбирая слова. Слухи о кончине Хисиня быстро разнеслись по войску. — Этот богомол сильно выделялся среди остальных. Очень сильно. Другие относились к нему с заботой и уважением.
Командиры обменялись быстрыми взглядами.
— Это была императрица богомолов? — тихо спросил Гуртан.
— Да, мой вождь, разведчики думают так, — ответил молодой могу.
Вождь Гуртан медленно поднялся, устремив взгляд на украшенную орнаментом вазу в углу стола. Его войска уже осторожно продвигались за Стену. Гуртан знал, что время на его стороне — рано или поздно богомолам останется лишь отбиваться, безрассудно и отчаянно. Этого он и ждал.
— Они видели наши приготовления. Они знают, что сегодня мы атакуем. Они надеются отсрочить свою гибель и сберечь свою императрицу — хотя бы на несколько лишних минут. И теперь они вытащили ее за пределы единственного места, где могли бы организовать достойную оборону.
Один из командиров могу обеспокоенно заметил:
— Возможно, они пытаются выманить нас...
— Разумеется, — ответил Гуртан.
«Я бы именно так и поступил», — подумал он и продолжил:
— Это ничего не меняет. У нас достаточно воинов, чтобы так или иначе сокрушить их оборону.
— Тогда каков будет твой приказ, вождь?
Все командиры, не отрываясь, смотрели на него. Вождь быстро обдумал возможные варианты, пытаясь найти в своих планах изъяны и не очевидные уязвимости. «Реликвия будет уязвима, пока армия преследует императрицу, — подумал Гуртан. — А этот опасный богомол-летун еще жив. Значит ли это, что нас ждет ловушка?»
Вождь улыбнулся.
— Отправляйте в бой всех. Преследуйте императрицу. Доставьте ее сюда. Лучше живой. Я хочу, чтобы к закату она была в этой вазе.
«Надеюсь,— подумал вождь, — тот летун пойдет в атаку».
— И проследите, чтобы расчеты хуатанов были готовы. Скажите им, чтобы ждали налета с неба.
***
Кил’рук следил, как воины могу и их рабы оставляли палатки, костры, личные вещи и брали лишь по одному оружию перед тем, как поспешить на запад. Сразу видно, что вождь приказал им не тратить время зря.
«Они убьют эту императрицу и всех других». Эта мысль бешеным волчком крутилась в его голове, как весенняя нектарница у дерева кипари. Как ни странно, несмотря на гнев, реликвия могу действовала на его уже не так сильно, как всего час назад. Он по-прежнему не слышал императрицу, но ее отсутствие больше не туманило его рассудок.
По правде говоря, он никогда еще не ощущал свое предназначение с такой ясностью. Низшие существа хотят прекратить цикл. Кил’рук их остановит.
«Мы растем только в битве,— говорил Нинил’кор. — Битва — отличный наставник».
Как видно, даже жажда битвы была способна прояснить разум богомола.
Кил’рук подождал, пока за ближайшими холмами не скрылись последние отстающие могу, и поднялся в воздух. Вместе с ним поднялись еще шесть богомолов-летунов. Всего шестеро. Они были единственными выжившими летунами, достаточно зрелыми, чтобы сражаться без направляющего голоса императрицы.
Перед ним расстилалась терраса Гуртан. Над ней возвышалась Стена.
Кил’рук полетел к Змеиному Хребту. В шести сотнях шагов от него, на стенах, к нему повернулись шесть сот, сверкая белыми контурами.