– Честно говоря, мне надоел твой друг. Причем, ой, как надоел. А я не люблю, когда мне надоедают. Любой надоедливый мне человек достоин любого наказания, потому что в этом мире нет ничего дороже моего хорошего настроения. Ты сама это сделала. Ты сама его убила. Я про него забыл. Я простил ему, то, что он твой друг, но ты меня достала. Я убью его на твоих глазах, что бы ты знала, что нельзя портить мне настроение, нельзя говорить мне то, что я не хочу слушать.
Травести во весь рот, вызывающе зевнула. Мэр что-то прорычал и наотмашь ударил девочку по лицу. Девочка упала. По ее губам потекла кровь. Мэр взял себя в руки, кашлянул и улыбнулся.
– Какие алые губы, – сказал он, – такие губы достойны настоящего поцелуя. Самого искреннего поцелуя. Настало время объясниться в любви. Я видел тебя раздетой. Теперь посмотри-ка на меня…
– Ты, Травести, не знаешь, что такое покорный мир, что такое сила и власть. Окружающий меня мир настолько покорен мне, что насиловать его мне так же легко как и дышать. Глоток удовольствия – как глоток воздуха. Знаешь, что значит дышать? Дыхание – это тот же секс, тоже сладкое насилие на котором держится этот недоделанный мир. Вдохни и выдохни по-настоящему и ты разгадаешь все тайны жизни. Ты разгадаешь все радости, которое нам может подарить время. Сейчас я вдохну и выдохну тебя и ты все поймешь…
– Знаешь, что такое герои? Герои – это куклы моего театра. Как говорила мама сыну: «Сынок, хочешь быть героем – иди в театральный». Каждый новый герой – это не более чем новый набор стереотипов, новая маска, новый штамп. Ниточки и кукловод – это идеальная рамка, идеальный пьедестал для их подвигов. Миром правят не герои, а хозяева. Герои бунтуют против Хозяев только потому, что Хозяевам нужно представление. У меня целая коллекция кукол, больших, красивых, но абсолютно деревянных. Я думаю, ты очень украсишь мою коллекцию, чего нельзя сказать о твоем дружке, потому что таких трагичных и трогательных у меня уже целый шкаф…
Мэр отбросил рубашку в сторону и стал расстегивать штаны. Травести опустила голову.
– Посмотри в глаза своей смерти, – захохотал Мэр, спуская штаны, – поверь, я хочу тебя больше, чем ты меня не хочешь, так что справедливость на моей стороне. Подними глаза.
Мэр опять схватил винтовку. Травести подняла глаза и заплакала от отчаянья. В этот момент в дверь постучали. Мэр недовольно вернул свои штаны на место.
– Кто это? – крикнул он. Дверь отворилась и в комнату, пошатываясь, вошел Цузаммер. По детски улыбаясь, слуга Мэра посмотрел на истекающую кровью Травести и упал. Только тут Мэр увидел на белой рубашке Цузаммера огромное красное пятно.
– Что за мать твою? – пробормотал Мэр и склонился над убитым слугой.
– Отбрось винтовку в сторону и вставай, – услышал Мэр над своей головой мужской голос. Мэр поднял глаза и увидел перед собой дуло револьвера, за револьвером молодого человека, а за молодым человеком, улыбающуюся Травести.
– Это и есть твой друг? – усмехнулся Мэр и, отбросив винтовку в сторону, встал в полный рост.
– А теперь два шага назад, – сказал Й.
– Пожалуйста, – сказал Мэр и шагнул назад, – в общем-то, я никогда не пятился. Очень странное занятие.
– Я люблю тебя, – прошептал Й Травести.
– Я тебя так ждала, – прошептала в ответ девочка.
– Господи, какая лирика, – засмеялся Мэр, – я сейчас кончу от умиления. Как ты сюда попал, герой? Где моя знаменитая охрана, 10 уровней защиты, сигнализация? Можешь объяснить?
– Могу, – сказал Й и щелкнул предохранителем.
– Я тебе не верю, – скривил улыбку Мэр, – не верю, что можно просто так взять меня и убить. Это не логично. Вы все пропадете. Потому что я – закон. Я – те ниточки на которых вы болтаетесь. Если рухну я, вы себя не найдете под обломками.
– Из всего, что я ненавижу, ты – во-первых, – сказал Й.
– Меня нельзя убить, потому что я – хозяин этого мира.
– Твоего мира больше нет, – сказал Й и спустил курок…
– Почему тебя так долго не было? Я устала тебя ждать, – шептала Травести. Й стирал намоченным платком кровь с ее губ.
– Я заблудился.
Все тот же экипаж нес их по дороге в сторону театра. Травести хотела забрать свои вещи. Уже светало. Солнце еще не появилось, но небо уже светлело.
– А билеты плацкартные или купейные?
– Купейных не было. Да и дорого. Купил плацкарт, но места не плохие. В середине. Правда, оба верхних, но зато можно будет валяться целый день.
– Никогда не ездила на поезде.
– Тебе понравиться. В поезде время полностью принадлежит тебе. Оно становиться, как шкатулка с двойным дном. Одно время уносит тебя по рельсам. Туда где ты должен быть. Другое – как бесплатный приз. Бери его и делай с ним, что хочешь, потому что оно тебя ни к чему не обязывает.