Он нажал на стартер, и мотор заурчал.
«В этой истории,—думал он,— если хорошо за нее взяться, Монтли рисковал вылететь, и О’Бриен мог потерять свои позиции. Вот удачный случай, которого я ожидал, и, черт возьми, воспользуюсь им!»
Он быстро взял с места и вскоре уже был в помещении полиции.
Сеан О’Бриен за рулем своего шикарного «кадиллака» ехал по пустынной дороге вдоль берега реки. Дорога была грязной и пыльной. Ею больше уже никто не пользовался с тех пор, как закрылась фабрика консервов. Тем не менее вдоль реки можно было видеть старые сараи и пристань в полуразрушенном состоянии. Но там все же можно было держать машину, и Таксу не составляло труда держать там свою моторную лодку, нечто среднее между катером и яхтой.
Устремившись по каменной дорожке, которая вела к обветшалому ангару, О’Бриен вскорости сбросил газ и остановил машину. Пройдя на пристань, он подошел к лодке, которая ожидала его.
«Вилло Понт», солидная яхта двадцати четырех метров в длину, стояла на якоре в полумиле от загрязненной зоны. Открыто используемая Таксом для рыбной ловли, она служила пристанищем для друзей Такса, у которых случались неприятности.
О’Бриен влез в лодку, сделал знак мулату, который находился у мотора, и сел на переднее сиденье.
Мулат включил мотор, оттолкнулся от причала и направил лодку по загрязненной полосе к «Вилле Понту».
Такс стоял у перил, когда лодка подошла к носу яхты. Это был колосс исключительной силы, загорелый, со светло-голубыми глазами, которые беспрестанно бегали. Его лицо было твердым, грубым, мясистым и плохо выбритым. На нем была надета черная рубашка с открытым воротником, белые грязные брюки и каскетка яхтсмена, надвинутая на правый глаз.
Он был единственным из банды торговцев наркотиками, руководимой О’Бриеном, которого он взял с собой. Это был опасный человек, особенно когда у него был нож или огнестрельное оружие. О’Бриен умел использовать его и платил ему хорошо, и не было еще случая, чтобы Такс не справился с порученным ему делом, каким бы опасным оно ни было.
Такс небрежно поднес два пальца к своей фуражке при виде поднимающегося на борт О’Бриена.
— Где он?—спросил О’Бриен.
— Внизу,— ответил Такс, указывая на лестницу.
Сидя на пустом бидоне, крупный негр, голый до пояса, сторожил выход. Он улыбнулся О’Бриену, встал и отошел от двери.
— Что же произошло? — спросил О’Бриен.
— Небольшая драка,— ответил Такс не задумываясь, так как его жизнь была непрерывной дракой.— Я был вынужден его немного кокнуть, чтобы заставить вести себя спокойно, хотя никто нас не видел. Он еще по дороге ерепенился, и Сэм тоже немного двинул ему.
— Он ранен? — сухим тоном спросил О’Бриен.
— Он получил немного.
Такс был большим мастером по части драк и знал, как надо наносить удары.
— Ничего особенного. Вы хотите с ним поговорить, патрон?
— Да.
Такс проводил О’Бриена во внутренность судна, провел его по коридору и остановился перед дверью каюты. Он повернул ключ, отодвинул засов и вошел первым. О’Бриен следовал за ним.
Джонни Дорман лежал на койке, свесив одну ногу. Он открыл глаза, когда О’Бриен подошел к нему.
О’Бриен посмотрел на него, ничем не высказав своих чувств.
Джонни был похож на свою сестру, но без ее шарма. Нос имел тот же рисунок, глаза были того же зеленого цвета, волосы такой же густоты и цвета, как у Гилды.
«Красивый подонок,— подумал О’Бриен.— Мне везет, что у нее брат такой породы».
— Салют, Джонни! — сказал он.
Джонни не шевелился, наблюдая за О’Бриеном своими зелеными глазами.
— Что это с ним сделалось, Сеан? — спросил он.— Гилда будет в восторге, когда я расскажу ей про это.
О’Бриен подвинул к себе стул и сел. Одним жестом он приказал Таксу выйти, и тот закрыл за собой дверь. Потом он достал из кармана золотой портсигар и протянул его Джонии. После короткого колебания Джонни взял сигарету и закурил.
— Мы будем говорить не о Гилде,— сказал О’Бриен,— а о вас. Как вы себя чувствуете, Джонни?
— Я чувствую себя превосходно, особенно после того, как ваш негр ударил меня по голове кулаком. Не воображайте, что вы так просто отделаетесь от этого!
— Я прекрасно могу отделываться от всяких вещей,— возразил О’Бриен.— Похоже на то, что врачи выдали вам удостоверение о вашем хорошем здоровье?
— И что же? Они могли сделать это и раньше. Но пока из меня можно было вытянуть что-нибудь... — ответил Джонни смеясь.— Все одинаковы, они думают лишь о наживе.
— У меня ощущение, что это ваша сестра платит по счету,— спокойно проговорил О’Бриен.— Это очень мило с вашей стороны, что вы так близко к сердцу это принимаете.
Джонни стал смеяться.
— Вы меня этим не проймете,—сказал он.— У Гилды сейчас есть монеты и столько, сколько она хочет, а у меня нет. Если бы ей нужно было лечиться в клинике, я занялся бы добыванием для этого денег. К тому же, после замужества с вами, у нее будет не один миллион. И то, что ей пришлось платить за мое лечение,—это совсем пустяки.
О’Бриен почувствовал, что его начинает раздражать эта болтовня:
— Вы и в самом деле совершенно бессовестный человек, Джонни,— сказал он.— Я очень счастлив, что у меня нет такого брата.
— Но я буду вашим шурином,— усмехнулся Джонни,— если, конечно, Гилда согласится выйти за вас замуж после того, что вы со мной сделали. Вы промахнулись! И подумать только, что вы решились на подобный трюк! Может быть, я ничего не скажу Гилде, но я хочу две тысячи долларов за свое молчание. Для вас это маленькая сумма.
— Действительно, самая малость,— тихо проговорил О’Бриен,— но вы ничего не вытащите из меня. Я удивляюсь, что вы не спрашиваете, почему вы здесь.
Небольшое смущение промелькнуло в зеленых глазах.
— Ну, что ж! Скажите мне, что я здесь делаю?
— По всей видимости, ваше выздоровление еще не закончилось. Вы еще очень нервный, Джонни.
Джонни побледнел, и глаза его засверкали.
— В самом деле? Знаете, вы меня не испугаете! Вы воображаете, что сможете жениться на Гилде, если будете так со мной обращаться. Так вот, вы сами себе портите дело! Доктора сказали, что я поправился, и я это знаю.
— Тогда почему же вы убили Фей Карсон? — спросил О’Бриен.— Ведь не скажете же вы мне после этого, что вы в ясном уме и твердой памяти?
Джонни отвел взгляд.
— Я не знаю, о чем вы говорите,— смущенно проговорил он.
— О! Напротив, вы очень хорошо знаете. Прошлой ночью вы ходили к Фей Карсон и закололи ее ножом.
— Вы сошли с ума! Прошлой ночью я был с вами. Не стоит об этом говорить, Сеан.
О’Бриен покачал головой.
— Так не пойдет. Я был на приеме вчера вечером. Почему вы ее убили?
— Кто вам сказал, что это я? — спросил Джонни.
— Не пытайтесь обмануть меня,— резко оборвал его О’Бриен.— Вы угрожали убить ее перед вашим уходом в лечебницу, и в первый же день вашего выхода оттуда она была убита. И вы воображаете, что сумеете выкрутиться из этого?
— Я знаю, что я могу выкрутиться.
— Значит, вы признаетесь? — сказал О’Бриен.
— Согласен, признаюсь,— ответил Джонни.— Я сказал, что удавлю эту шлюху, а обычно я держу свои обещания. Я предупреждал ее, но она продолжала свою игру.
О’Бриен ни секунды не сомневался, что Джонни убил Фей, но его рассуждения все же удивили его.
— И сколько времени вы рассчитываете скрываться от полиции?
Джонни стал смеяться
— Что за ребячество? Когда ты — шурин влиятельного политического деятеля, то, я думаю, можно позволить себе пустить кровь шлюхе, которая заслужила это. Я облегчу вам задачу. У нее был один тип, когда я ее убил. Он оплатит убытки. Вам совсем не трудно будет свалить все на него. Начальник полиции у вас в кармане, вы диктуете ему свои условия.
— Вы принимаете свои желания за реальность,— сказал О’Бриен, не теряя своего спокойствия.— А если я не пошевелюсь?