— Что вы хотите знать?
— У кого были причины убить вашего брата?
Она отвела взгляд.
— Трудно сказать. Что можно считать достаточной причиной? Иметь повод для недовольства и обиды — одно, но убийство — совсем другое.
— Вы имеете в виду мисс Ланг?
— Да, ее. А как вы узнали?
— Это не важно. Что на самом деле произошло между ней и вашим братом?
— Ничего, в том-то и все дело. Она была влюблена в него. А он — нет. Как вы знаете, мы все жили тогда в Бостоне. И очень часто встречались. Полагаю, вы уже знаете, что в те годы она выглядела вполне прилично. Когда у него начался роман с Милдред, ее это чуть не убило. Примерно тогда она и начала толстеть… Не думаю, что это было связано с гормонами, скорее, чисто невротическая реакция. Насколько я знаю, в ее жизни никогда не было другого мужчины и она никогда не переставала любить Флетчера…
— Как вы думаете, могла она подбросить таблетки Милдред?
— Я… Я все время думала над этим. Она ненавидела Милдред. Думаю, она ненавидела ее еще больше после того, как Милдред отвергла Флетчера… Странно, верно: ненавидеть за то, что та стала ее соперницей, и потом ненавидеть еще больше за то, что отвергла человека, которого она сама продолжала любить. Да, думаю, она могла подбросить Милдред таблетки, только зачем было выжидать пятнадцать лет?
— Может быть, впервые представилась возможность?
— Не знаю. Даже если она это сделала, зачем же потом убивать Флетчера?
— Месть? За то, что он ее отверг.
— Сомневаюсь. Поначалу я думала, что произошел несчастный случай, что Милдред приняла чрезмерную дозу таблеток и погибла во время купания, но потом, когда в дело вмешалась полиция, мне пришло в голову, что Мери Вестерн Ланг могла дать Милдред снотворное по той простой причине, что больше никто так не ненавидел бедную Милдред…
— Даже ее муж?
Элли пожала плечами.
— Он привык к ней. Кроме того, у него была масса более удобных возможностей: зачем дожидаться приема по случаю уик-энда, чтобы убить жену?
— Вы не любили Милдред, верно?
— Она не была моей приятельницей. Мне не нравилась манера, в которой она пыталась обращаться с Флетчером после замужества. Где бы мы не встречались, мы начинали ссориться,’ и обычно потому, что я удерживала Флетчера в Кембридже, а она считала, что он должен жить в Нью-Йорке, где ей легче было бы в него вцепиться.
— А вы действительно удерживали его в Кембридже?
Она печально улыбнулась.
— Не могло быть и речи о том, чтобы удержать его, если он сам того не хотел. Когда Милдред вышла замуж, она сразу перестала его интересовать. А ей надоела жизнь без него.
— Да, она продолжала с ним флиртовать.
— Если это слово подходит. У нее слишком развиты инстинкты собственницы.
— А мог ваш брат желать ее смерти?
Элли изумленно посмотрела на меня.
— Что вы имеете в виду?
— Просто хочу рассмотреть все возможные мотивы, вот и все. Интересно, мог ли он иметь мотив для убийства.
— Не могу даже представить. Конечно, нет. Старых приятельниц не убивают из-за того, что они вам надоели.
— Пожалуй. Теперь о вашем племяннике. Были ли у него какие-то причины убить Милдред?
Она покачала головой.
— Не думаю, что они встречались больше чем раз-другой. Кроме того, он был в Бостоне. Мне пришлось говорить с ним по междугородному телефону как раз накануне ее смерти.
— По семейным делам?
— В какой-то степени. И еще я пригласила его сюда. Роза говорила, что не возражает.
— Тогда это заставляет исключить его, по крайней мере, насчет Милдред. Были у него какие-то причины убить вашего брата?
Она медленно покачала головой.
— Нет, не думаю. Они не слишком симпатизировали друг другу. Слишком разные натуры. Флетчер был его опекуном. Не думаю, что они открыто ссорились, хотя прошлой зимой у них произошла стычка из-за денег. Флетчер контролировал собственность Дика, Дик хотел получить над ней полный контроль. Но Флетчер проявил твердость и на этом все закончилось. С той поры они встречались редко.
— Тогда Ренден вряд ли сюда рвался.
Элли улыбнулась.
— Когда я ему позвонила, он отказался. Думаю, ему не хотелось встречаться с Флетчером. Но вы же знаете, я — миротворец.
— Полагаю, его привело сюда любопытство по поводу Милдред?
Она кивнула.
— Его просто опьяняет преступление.
Следовало действовать быстро.
— А миссис Виринг?
Я видел, что медсестра в другом конце комнаты начинает беспокоиться.
— Мы встретились с ней примерно в то же время, что и с Милдред… У нас общие друзья. Мы с Розой всегда были довольно близки; Роза, пожалуй, расстроилась больше всех, когда брак Милдред с Флетчером не состоялся.
— Как вы думаете, мог у нее быть мотив для любого из этих убийств?
Элли покачала головой.
— Даже представить не могу. Конечно, Милдред стала тяжким испытанием для окружающих, но Роза могла не встречаться с ней, если не хотела… Я была удивлена, когда Роил пригласила нас и сказала, что Брекстоны тоже будут.
VI думала, Роза перестала с ними встречаться. Это показалось нам странным… У нас с Флетчером не было уверенности, что стоит ехать. О Боже, как бы мне хотелось, чтобы мы не приезжали!
Это первое проявление эмоций за все время нашего разговора заставило медсестру неодобрительно взглянуть на меня. Элли прикусила нижнюю губу.
Но я остался непреклонен: время уходило.
— Миссис Виринг была дружна с вашим братом?
— Конечно. Нет, не вижу я мотива. Не могу придумать никакой причины.
— Значит, вы полностью исключаете ее, как возможного убийцу?
Элли только смущенно покачала головой.
— Я просто не знаю, что думать. Все так ужасно…
— Сэр, вам пора, — вмешалась медсестра.
Я задал последний вопрос.
— Вы влюблены в Брекстона?
— Нет, не влюблена, — она покраснела.
— А он в вас?
— Я… Вам лучше спросить об этом у него самого, мистер Серджент.
3
Я обнаружил Лиз на террасе клуба, где она с удовольствием поглощала еду и напитки в компании нескольких выдающихся членов международного сообщества, в частности, Элмы Маршионес из Эддердейла, шикарной особы с голубыми волосами, унаследовавшей громадное состояние в чикагских бойнях, что позволило ей купить целую гирлянду мужей, самым знаменитым из которых был ныне покойный маркиз. Она печально скиталась по свету, перебираясь из города в город, с континента на континент, напоминая домашнего голубя, выпущенного в дальний полет.
Когда нас представили, она взглянула на меня затуманенным взглядом и вздохнула:
— Чудесно!
Я знал ее уже много лет. Лицо под широкополой шляпой, которую она носила для защиты от солнца, оставалось молочно-белым. На руках у нее были перчатки длиною до локтей, украшенные на запястьях изумрудами и скрывавшие признаки возраста. После бесчисленных подтяжек лицом она напоминала китайского идола династии Сунь.
Лиз поспешно утащила меня прочь. Она была в восторге от последних новостей.
— Все идет так, как я и говорила, верно?
Только ее очарование удержало меня, чтобы не ткнуть ее носом.
— Именно так, дорогая.
— Ну, а ты разве не доволен? Теперь ты можешь уехать из этого ужасного дома — и дело кончено.
— Я постараюсь задержаться там как можно дольше.
— О, профессиональный интерес у тебя всегда на первом месте! Забудь об этом. Людям свойственно ошибаться. Ошибается каждый. Я честно прочитала твои статьи в «Глоуб»… Конечно, ясно, ты думал, что Брекстон невиновен, но я уверена, что «Глоуб» не станет придираться к мелочам. Посмотри на президента Трумена!
— Какого Трумена? При чем тут он?
— Перед выборами все утверждали, что он не пройдет. Но никто не придал никакого значения, когда все ошиблись.