Миссис Колан сказала:
— Я буду на кухне, если понадоблюсь, — и вышла из комнаты.
Террел улыбнулся ей и продолжал говорить по телефону. Услышав, как затихли ее шаги, он быстро повернулся к маленькому столику в нескольких футах от буфета. Там на подносе лежали кое-какие бумаги. Придерживая трубку у уха плечом, он пролистал счета и вдруг нашел — конверт с почтовой маркой, вчерашним штемпелем и именем «П. Колан» в верхнем левом углу. Письмо было адресовано миссис П. Колан, обратный адрес — отель «Рилей», Бич-Сити, Нью-Джерси.
Террел положил конверт обратно на поднос, повесил трубку и вернулся в гостиную. Он отобрал снимки и собирался уходить, кода вошла миссис Колан и спросила, не выпьет ли он чашечку кофе.
— Спасибо, нет, нужно бежать.
— Мы будем с нетерпением ждать вашей статьи. Она будет хорошим финалом службы Пэдди в полиции. Это действительно самое важное дело, с которым он был связан.
— Да… Ну, еще раз спасибо.
Спускаясь к машине, Террел чувствовал себя не очень весело. Утро выдалось серым и холодным, зеленовато-желтый дым из труб жег горло и щипал глаза. Он думал о Пэдди Колане, ведущем мать к семичасовой мессе, сбегающем с поста, чтобы в морозную ночь пропустить стаканчик. Кто-то должен был подтолкнуть его на это; грязная работа…
Террел улыбнулся и помахал миссис Колан, стоявшей на пороге, сгорбившись от ледяного ветра. Потом сел в машину и завел мотор. До Бич Сити примерно сотня миль. Можно добраться за два часа.
7
Отель «Рилей» был мрачным зданием из красного кирпича в четырех кварталах от океана, выходившим на несметное число дешевых ресторанов, гаражей и тиров. Для усиленно рекламируемых прелестей Бич Сити «Рилей» просто не существовал; здесь все оценивалось расстоянием от линии воды, и четыре квартала выше уровня прилива отбрасывали в социальную Сибирь. Но в хромировано-позолоченной роскоши вестибюля «Рилея» чувствовалась какая-то отчаянная безнадежность, и Террел подумал, что это нелепо, глупо, но довольно смело, как решение толстой женщины носить «бикини» — и черт с ним!
Вестибюль требовал уборки; пивные завихрения из комнаты отдыха гоняли пепел и обертки сигар по деревянному полу. Террел знал здешнего инспектора из отдела расследований, человека по фамилии Моран. Он сослался на Морана пожилому клерку за стойкой и спросил, может ли он просмотреть книгу регистрации.
— Ну конечно, — ответил клерк. — Между прочим, инспектор заходил на днях. Так, ничего, просто недоразумение. Девушка проходила через бар, и кто-то ее шлепнул, чтобы обернулась, — а она перепугалась. Говорю вам, недоразумение. — Он улыбнулся, обнажая белые очень большие искусственные зубы. — Есть люди, которые судят о гостинице по ее расположению. Это снобизм, вам не кажется?
— В этом есть резон, — сказал Террел, глядя в книгу. Пэдди Колан зарегистрировался накануне, в десять утра.
— Человек из 103-го сейчас там?
— Да, приятный парень. Ему падают еду в номер. Что-нибудь не так?
— Ничего серьезного. Но не утруждайте себя, не надо обо мне докладывать.
Террел поднялся на лифте на третий этаж и прошел по длинному унылому коридору к номеру Колана. Возле дверей стоял поднос с остатками завтрака. Салфетка смята, окурок сигареты вдавлен в горку резиноподобного омлета. Террел несколько секунд изучал поднос, потом вздохнул и легонько постучал в дверь.
Внутри кто-то расхаживал, но теперь все затихло.
— Открой, Пэдди. Это Сэм Террел. Я хочу поговорить с тобой.
Ручка медленно повернулась, дверь приоткрылась внутрь на несколько дюймов. Глаза Колана бегали, а губы сами по себе пытались сложиться в улыбку.
— Ну, Сэм, ты молодец, — сказал он, коротко хихикнув. — Мне нужно было отдохнуть, вот я забился поглубже. — Он утер рот тыльной стороной ладони. — Все, что хотелось — найти место, чтобы выпить одному, без скандала с соседями.
От него пахло виски, ему явно нужно было побриться.
— Могу я войти?
— Конечно, Сэм.
Колан отступил от двери, Террел вошел и снял шляпу. Выглядел номер убого; выцветший ковер, тонкий, как бумага, у шкафов недоставало половины ручек, бежевые шторы выгорели и запылились. Тихая спокойная жизнь без больших потерь и крупных поражений. «Прекрасное место для Колана, чтобы лечь на дно», — подумал Террел.
— Хочешь выпить, Сэм?
— Нет, спасибо.
— Ну а я хлебну, — Колан направился к столу, где стояла полупустая бутылка виски и голубой пластиковый стакан для зубной щетки с розовыми потеками эликсира. Налив себе хорошую порцию, он присел на край кровати.
— Ты садись на стул. Я берегу его для гостей.
На нем не было рубашки, кожу на плечах густо усыпали веснушки. Он прикончил свою выпивку одним глотком, щеки сразу покраснели, глаза подернулись влажной пленкой.
— Похоже, мне сегодня нужно как следует выпить. — Он улыбнулся. — Ну, как ты оказался здесь?
— Ты знаешь, почему я здесь, Пэдди. Я или кто-то другой — никакой разницы.
— Да, — прошептал Колан. — Да…
Он снова улыбнулся, быстро моргая глазами, нижняя губа влажно блестела.
— Кто-то должен был приехать, я понимаю…
— Потому что ты солгал, и поэтому может умереть невинный человек. — Террел сел и вынул сигареты. — Ты не сможешь с этим жить. Во всем мире не хватит выпивки, чтобы дать тебе хоть ночь поспать.
— Мной слишком много помыкали, — вздохнул Колан и устало покачал головой, глядя на пустой стакан в руке. — И слишком много раз я занимался этой ерундой вместо того, чтобы подумать о работе. Набралось столько рапортов, отложенных взысканий… Меня могли вышвырнуть куда быстрее, чем пришлось бы оформлять бумаги. И Станко сказал, что он сделает это, если я не… — Колан вздохнул и заглянул на дно стакана. — Пока я не солгал. Пока я не сказал, что не видел, что от Колдуэла выбежал мужчина. Он говорил, что это дело тайное, что я пойму потом — и все такое. Я ему не верил. Но делал вид, что верил. Даже для себя. — Колан облизнул губы и пошел к столу.
— Ты, конечно, не будешь?
— Нет, спасибо, Пэдди. А ты пей.
— Вот я и лгал тебе, всем, включая судью, — продолжал Колан, медленно отмеривая выпивку. — Мои двадцать пять лет кончаются через два месяца. Потом — на пенсию. Она нужна мне, Сэм, не для себя, а для жены. У нас никогда не было детей, ты знаешь. Но когда я выйду на пенсию, мы можем поехать в Калифорнию, где живет ее младшая сестра. У них большая семья, много детей. Об этом моя бедная жена мечтает все эти годы. Ты знаешь, женщины такие. Когда нет детей, они страдают, мучаются. И она хочет быть хотя бы рядом.
Колан взглянул на Террела, глаза его молили о понимании.
— Я все еще много должен за дом, и нам постоянно приносят счета за ее лечение. У нее больное сердце. Без пенсии я окажусь на улице, Сэм, придурок в пятьдесят семь лет, которого вышвырнут из полиции за пьянку. Великолепная рекомендация для другой работы, а? Я испугался. Не того, что меня изобьют или пристрелят, а того, что меня оставят без гроша. Ты понимаешь, Сэм?
— Полагаю, да.
— Я никогда не был плохим полицейским, — медленно продолжал Колан. — Скорее, просто бесполезным. Вот в чем разница. Я никогда не «грузил» людей в авариях, не искал женатых парней, тискающихся с подружками в машине. Я был ничто. Уговаривал держать собак на привязи, разнимал дерущихся. — Колан покрутил в руках стакан, глядя на прозрачную бурую жидкость. — Но всегда думал, что получу шанс доказать, кто я такой. Воображал, как с оружием в руке бегу вверх по лестнице за убийцей — что-то в этом духе. Но шанс не выпал. Тебе повезло, ты можешь доказать, что чего-то стоишь. Когда-нибудь ты думал о таком?
— Конечно. Но ты получаешь свой шанс. Что случилось в ту ночь, когда убили Эден Майлз?
— Я слышал, как она кричала, — начал Колан блеклым, безнадежным голосом. — Я как раз повернул с Риджент-стрит на Менор Мейн. И пустился бегом. Я был всего в двух-трех шагах от дома Колдуэла. Иначе не услышал бы ее пронзительного крика. И тут он оборвался. Ну, я пошел к дверям. К такому важному человеку не будешь влетать без достаточно важной причины, поэтому я чуть помедлил и подумал: а не почудилось ли мне? Потом дверь распахнулась и вышел здоровенный парень. Я хорошо его рассмотрел. Он был высокий, с густыми черными волосами и широким жестким лицом. Просто горилла, Сэм. В теплом полупальто, без шляпы, поэтому я разглядел глубокий шрам у него на лбу. Он проскочил мимо меня и побежал через улицу, сворачивая в тень от стены вокруг церкви. Понимаешь, как это было?