— Понимаю. Итак, ты упустил его. Потом вернулся к Колдуэлу?
— Правильно. Дверь была открыта. Колдуэл лежал в кресле, а она — мертвая — на полу. Лицо отекшее и синее. Я позвонил в участок, ответил Станко. Он только приказал мне остаться там — и повесил трубку. — Колан допил и провел языком по губам. — Потом позвонил ты, я рассказал, что случилось. Когда пришел Станко, он приказал мне забыть о том здоровом мужике, что выбегал из дома. И я солгал. Но сидя здесь, в этой вшивой дыре, я понял, что не могу высовываться.
При виде того, как Колан наливает еще и еще, Террелу стало его глубоко и невыразимо жаль. Этот печальный маленький человечек был раздавлен моралью, больше всего на свете обожавшей компромисс. Уживайся с действительностью, только простофили пытаются ее изменить. Семена распада могли таиться в нем с рождения, но лишь проклятый город обеспечил пышную почву, чтобы они разрослись.
— Так что же мне делать?
— Хороший вопрос, — сухо кивнул Террел. — Я записал одну историю. Станко будет защищать другую. Ты, похоже, посередине.
— Я могу что-нибудь сделать?
— Ты можешь дать мне подлинную историю. Мы ее раскрутим. Это снимет удавку с Колдуэла и поставит все на место. Но полицейские, которые получают приказы от властей, начнут за тобой охоту. Тебя вышибут из полиции, как лжеца и пьяницу. Тебе не дадут устроиться на работу. И пенсии тебе не видать…
Колан смотрел в пустой стакан.
— Ты рисуешь очень жесткую перспективу, Сэм.
— Мы говорим друг другу правду, вот и все. Кто-нибудь знает, что ты здесь?
— Только моя жена. Станко велел убраться из города дней на десять и сидеть тихо.
— Ладно, ты просто сиди, и никому ни слова. Я позвоню тебе сегодня около половины девятого. И скажу, куда идти. Мы все организуем. Ты все запишешь на магнитофон и дашь ход делу, — Террел поколебался, глядя на Колана, потом спросил: — Оружие у тебя есть?
— Конечно. Я без него никуда…
— Хорошо. — Террел встал и пошел к двери. — И еще одно. Я не могу ничего обещать, но Майк Карш может сделать так, что пенсии ты не лишишься. Деньги газеты он умеет тратить с толком.
— Я шанс не упущу.
— Ладно, я позвоню тебе в 20.30.
— Конечно, Сэм. — Колан улыбнулся и протянул руку. — Я буду ждать. Мне никуда не надо.
Террел вернулся в редакцию в пять часов. Офис Карша был пуст, Такерман сказал ему, что шеф ушел освежиться. Террел подошел к столу и просмотрел почту. В шесть позвонил ему домой, но служанка сказала, что хозяина нет. Террел заказал кофе и выкурил несколько сигарет, пытаясь вывести себя из подавленного состояния; разговор с Коланом оставил только усталость и горечь. В семь он снова позвонил Каршу, и на этот раз служанка сказала:
— Минутку, пожалуйста.
Карш подошел к телефону.
— Привет, Сэм, в чем дело?
— У меня есть кое-что новенькое.
— Так все мне говорят весь день. И это стоило мне шестьсот долларов. — Голос Карша звучал резко и раздраженно. — Что у тебя?
— Я нашел Пэдди Колана.
— Кто сказал, что он потерялся?
— Его спешно выставили из города после выступления в суде. Но я нашел его. Он в «Рилей» в Бич-Сити. Майк, он хочет сделать заявление. Рассказать всю историю. Кого он видел уходившим от Колдуэла, кто приказал ему молчать.
— О Господи, Сэм, — охнул Карш. — Скорей сюда! И пошевеливайся!
Террел добрался до апартаментов Карша в половине восьмого, угодив к беспорядочному началу импровизированной вечеринки. Букмекер Майерс сидел на телефоне, заказывая наверх еду и выпивку, две блондинки, скрестив ноги, устроились на полу, перебирая пластинки. Пара охотников выпить за чужой счет с заметным удовольствием стояла у бара, а подруга Карша Дженни Петерсон разговаривала с Нэтом Кларком, боксерским менеджером. Все они были под градусом и в дружелюбном и веселом настроении. Впрочем, кроме Дженни: Террел заметил, что та плакала, и Нэт Кларк гладил ее по руке. Карша не было видно.
Террел подошел к Дженни и Нэту и спросил:
— Где Майк?
— Там внутри с Глорией, — сказала Дженни, указывая огромными измученными глазами на коридор и дверь, ведущую в спальню Карша. Глория — бывшая жена Карша — не заявилась бы сюда, не будь у нее повода для недовольства. А Террел знал, что единственным поводом для недовольства были только финансы. Он взглянул на часы: двадцать минут восьмого. До звонка Колану еще уйма времени.
— Она ворвалась сюда, как торговка с базара, — всхлипнула Дженни, утирая глаза. — Он провел ее внутрь, потому что не любит сцен. И она это знает.
— Что ее беспокоит? — спросил Сэм.
— Один из чеков Майка завернули, — пожал плечами Нэт Кларк. — Случается… Майк и не знал бы, что превысил кредит, если бы не она…
— Она просто хочет вывести его из себя, — сказала Дженни. — Хочет всех нас выставить дешевыми нахлебниками.
— Ну, ну, — утешал ее Нэт Кларк.
— Это правда, — срывающимся голосом продолжала Дженни. — Мы с Майком хотим жить вместе, но она не собирается выходить замуж, потому что лишится его алиментов. Я ее знаю.
Дженни была привлекательной, ухоженной и стройной, но Террел находил ее почти невыносимой. Она вечно переходила из одного настроения в другое, постоянно страдала от надуманного пренебрежения или оскорбленных чувств. И довольно умело заставляла Карша чувствовать себя виновником всех ее бед. Она виртуозно играла на его сострадании и довольно старомодном чувстве вины. У Террела это вызывало отвращение. Уж слитком она докучала Каршу своей ностальгической тоской по добродетели. Как заявляла Дженни, Карш превратил ее в существо чрезвычайной утонченности и порока. И никогда опять она не станет той нежной и простой, какой была до встречи с ним. Мосты сожжены.
Все это выводило Карша из равновесия. Она убедила его пойти на глупую имитацию семейной жизни ради ее родителей, и когда те, были в городе, он сопровождал их в зоопарк, в кино, и вообще вел себя так, будто разыгрывал слащавые сценки для журнальных обложек. Это сходило за признание вины, и Дженни заставляла его повторять комедию всякий раз, когда ее семья пускалась в атаку.
Но Карш мирился с этим — видимо, что-то получал от нее взамен. По крайней мере, она была женщиной и создавала иллюзию человеческого общения. Но неужели этого достаточно? — удивлялся Террел. — Или на большее Карш вообще не мог рассчитывать?
Майерс прикрыл рукой телефонную трубку.
— Ладно теперь ответьте мне, кто хочет бифштекс? Да не кричите вы. Просто поднимите руки, как хорошие мальчики и девочки. Раз, два, три, четыре, — и в трубку, — да, четыре бифштекса, все полупрожаренные, и три цыпленка с кэрри. И подай наверх бутылку. Что? Да, Майку Каршу, правильно.
Дженни говорила Нэту Кларку:
— Как перед Богом, я никогда не знала, что означает это слово, пока не встретила Майка, я имею в виду, что никогда не слышала, чтобы его употребляли. Я никогда не знала людей… ну, вроде тебя, например.
— Мы — безнадежная компания, — вздохнул Нэт Кларк.
Террел вошел в столовую для гостей, которая на вечеринках использовалась как раздевалка, и закрыл за собой двери. Он хотел вымыть руки, не столько после пяти часов дороги, сколько после пяти минут общения с Дженни.
Когда Террел вошел в комнату, человек по прозвищу Диди поспешно обернулся, сияя приветливой улыбкой.
— Привет, Сэм, как дела? Давно не виделись.
Диди как раз засовывал непочатую бутылку виски в карман пальто верблюжьей шерсти. Террел в упор посмотрел на него, и Диди облизнул губы.
— Мы, может быть, позже поедем кататься, Сэм. Майк любит выпить по дороге. Поэтому я думал, возьму-ка одну для него.
— Где он нашел таких заботливых друзей? — Террел медленно покачал головой. — Ты бы лучше взял еще денег. Он держит их в бумажнике. Вдруг по дороге ему захочется взглянуть на статую Линкольна?