– Я видела ее, – сказала Вивьен. – В настоящий момент она принимает ванну.
– Она сильно убита? – спросил Конрад. Вивьен хмыкнула:
– Во всяком случае, выглядит она именно так. Терпеть не могу этого ханжества, когда не могут удержаться от «приличных случаю» рыданий, – а ведь умер человек, который безжалостно тиранил ее и которого она ненавидела!
– Нет уж, это слишком! – оборвал ее Конрад. – Конечно, отец бывал с ней ужасно груб, это верно, но вот уж нельзя сказать, чтобы она его ненавидела! Нет, я думаю, она очень переживает!
– Ее вид тебя вполне удовлетворит, в таком случае, – холодно сказала Вивьен. – Она ведет себя в точности так, как в книжках описываются приличные вдовы!
В столовую вошел Клей.
– Неужели это случилось? – ошарашенно обратился он к присутствующим. – Я сегодня проспал, встал поздно и услышал весть об этом от горничной. Я просто не могу поверить!
– Если ты о смерти отца, то да, он умер! – резко сказал Конрад. – Так что ты можешь подняться к себе и сменить этот пёстрый пуловер на что-нибудь более пристойное для траура!
– Да-да, конечно, я же не знал, что такое дело, а то бы ни за что не надел его! Я сменю его после завтрака... – засуетился Клей. – Я просто никак не могу поверить! Но как это случилось? Когда?
– Какая тебе, к черту, разница, когда и как! – рявкнул Барт, наливаясь злобой. – По твоей морде ясно видно, как ты рад этому! Вот и радуйся!
– Н-нет, я, к-конечно, совсем не рад... – забормотал Клей, покрываясь розовыми пятнами. – Как можно говорить такие вещи...
– Врешь! – бросил ему Конрад. Клея спас Обри:
– Послушай, маленький братишка, самое лучшее для тебя – это последовать моему примеру в той сложной ситуации, в которой ты волею судьбы оказался... Конечно, я ни в коей степени не испытываю мучений по поводу этого прискорбного события, но я и не позволяю своему лицу отразить удовольствие, которое было бы оскорбительно для чувств собравшихся здесь... Так я и держусь – не как на именинах, которые на сегодня планировались, но и не как на похоронах, которые состоятся еще через несколько дней...
– Заткнись, осел ты этакий, – сказал ему Конрад беззлобно.
– Послушайте! – Вивьен подняла палец. – Слышите? Похоже, это отъезжает машина доктора!
Через минуту в столовую явилась Чармиэн. Она была так бледна, словно после обморока. Некоторое время она сидела молча, глядя прямо перед собой.
– Ну что, уехал Рэйм? – спросила Вивьен. – Чем он там занимался столько времени?
– А где Раймонд? – спросил Конрад.
– Раймонд провожает доктора, – сказала Чармиэн. Она уселась пониже, опершись локтями об стол и плотно обхватив себя за виски ладонями. – Я скажу вам, что случилось. Надеюсь, вам все станет ясно. Доктор отказался подписать свидетельство о смерти без полиции.
Глава семнадцатая
И все-таки смысла слов Чармиэн никто не понял сразу. – Так почему же он не стал подписывать свидетельство? – переспросил Конрад раздраженно.
– Он считает, что отец умер не собственной смертью, – медленно проговорила Чармиэн.
У всех в комнате глаза выкатились на лоб.
– Что ты такое городишь, Чар? – пробормотан Конрад. – А какой еще смертью он мог умереть?
– Если сказать попросту, то доктор Рэйм склонен думать, что отца убили, – выдохнула Чармиэн.
Клара уронила ложечку в блюдце и замерла. Барт привстал со своего места и тут же снова рухнул на стул. Конрад, с побелевшим лицом, напряженно всматривался в лицо Чармиэн.
– Что за чушь! – произнес он громко.
– Это именно то, что я сказала Рэйму, но его мои аргументы не убедили... – Чармиэн достала из кармана сигарету и стала нервно чиркать спичкой.
– Но... Но почему он... С чего он это подумал? Как его могли убить? – спросил Барт.
Чармиэн наконец прикурила.
– Он считает, что это отравление.
– Вздор! – громко сказала Клара. – Никогда не слышала подобной глупости! Просто он напился прошлым вечером, вот и все дело! Любой может поклясться в этом Рэйму! Чего еще придумал!
– Дело в том, что у отца обнаружилась синюшность, – заметила Чармиэн. – Я и сама это заметила, но у меня это, конечно, не вызвало никаких подозрений. Рэйм спросил, было ли у отца пристрастие к снотворным. И Рубен и Марта поклялись, что никогда этого не замечали. У отца на столике перед кроватью стоял графинчик с виски и стакан. Доктор забрал их с собой. А Рубен сказал, что виски стало гораздо меньше, – то есть отец пил из графина. Одним словом, вам все должно быть понятно.
– Так что же, ты хочешь сказать, что сейчас начнется расследование? – тупо сказал Конрад.
– Естественно.
Клара, уставившись на Чармиэн наполненными влагой глазами, дрожащим голосом произнесла:
– Расследование? Такого в нашем роду никогда не случалось! И я не позволю, чтобы оно проводилось теперь!
– Хотела бы я, чтобы расследование можно было бы запретить! – вздохнула Чармиэн. – Но увы, это не в наших силах. Здесь главное слово за полицией.
– Полицией? – Конрад подскочил на стуле. – Нет! Доктор Рэйм ошибся, он просто обязан был ошибиться!
– Конечно, он ошибся! – присоединилась Клара. – Эти молодые доктора, они мало что смыслят в человеческих обстоятельствах – им подавай одну химию! Я уверена, что он умер оттого, что перепил и переел прошлым вечером!
Но слова Клары уже не могли успокоить семью...
– Боже мой! – метался Барт. – Это значит, что кто-то из нас влил яд в виски? Так, что ли?
Чармиэн пожала плечами, а Клей стесненно заметил:
– Да кто бы стал это делать?
– Ах, мой милый маленький братишка! – слащаво вздохнул Обри. – Лучше бы тебе было помолчать! Это твое замечание возбудило во мне целый ворох мыслей о том, как много людей хотели бы сделать это... Но увы, вопрос еще более безжалостен, и на него пока нет ответа – кто МОГ это сделать?
– Но ты и себя включаешь в список претендентов, надеюсь? – грубо спросил Конрад.
– О да, мой дорогой, я думаю, что буду занимать лидирующее место в списке подозреваемых, и именно это меня страшно огорчает! Но с твоей стороны было бестактно указывать мне на столь очевидные и неизбежные осложнения...
– Значит, из твоих слов следует, что в Тревелин прибудет полиция? – спросила Клара.
– Думаю, да, – кивнула Чармиэн.
Вивьен, которая до того момента сидела молча, вдруг сказала:
– Откровенно говоря, если он и вправду был отравлен, то вероятно, я тоже могла отравить его.
– Да, дорогая, но именно поэтому в вашем поступке не было бы смысла! – заметил Обри. – Я хочу сказать только, что можно не подозревать всех, у кого были явные причины убить отца... Иначе это было бы слишком пошло и недостойно нашей истории, нашего славного рода...
Барт сверкнул глазами:
– Да заткнись ты наконец, Бога ради! Нет, НИКТО из нас не мог этого сделать!
– Барт, какой ты лапочка, что так уверенно заявил об этом! – умилился Обри. – Не думаю, что это хоть в малейшей степени верно, однако мне важен сам дух, сама твоя убежденность в том, что ты изрекаешь! А я уж думал, что ты меня все-таки относишь к числу возможных виновников!
– Я бы тебя именно туда и отнес! – мрачно заметил Конрад.
– А ведь я уверен, что ни у кого из вас и мысли бы такой не возникло, если бы я не носил вельветового жилета и шелковой рубашки, ведь именно поэтому вам начинает казаться, что подобный порочный тип готов убить родного отца...
– Хватит паясничать, Обри! Всем известно, что отец собирался оставить тебя здесь, что для твоей так называемой книги полный каюк!
– Отлично, не правда ли? – развел руками Обри. – Он сидит здесь в позе обвинителя и делает мне оскорбительные замечания! Какой ужас! Но зато вот будет весело, если он сам, невзначай, обнаружит у себя самого некий мотив для убийства отца. Как он тогда запоет?
Конрад прикусил язык.
– А у кого же еще могут быть мотивы? – мрачно спросил он.