— А ведь верно, я в нее влюбился. Остается только узнать, насколько серьезна эта болезнь и долго ли она протянется?
Поставить себе окончательный диагноз ему так и не удалось, потому что в дверь постучали. «Уж не Меняйленко ли?» — с удивлением подумал Аристарх и, запахнувшись поосновательнее в шелковый стеганый халат со шнурами, пошел открывать.
Он удивился еще больше, когда обнаружил за дверью предмет своих вечерних грез, легкомысленно облаченный в джинсы и просторную футболку, под которой не угадывались признаки белья.
— С кем это вы говорили? — с порога спросила Ольга. — Я слышала в вашей комнате голоса. Я не помешала?
— Ты не можешь мне помешать, Оля, — сказал он, намеренно делая ударение на обращении «ты» и пропуская гостью в номер. При этом он обратил внимание на непривычную бледность ее лица и встревожился, хотя и не подал виду. — Тем более, я пребывал в полнейшем одиночестве. У меня, знаешь ли, есть глупая привычка рассуждать вслух.
— Правда? — с отсутствующим видом переспросила Ольга, усаживаясь на диван. — И у меня тоже такая привычка есть, только я не считаю ее глупой. — Она помолчала, жалобно посмотрела на Аристарха и выпалила: — У меня был обыск. Разгром учинили почище, чем у Ауэрштадта. Я только что оттуда.
Аристарх от изумления разинул рот. Должно быть, выражение лица в тот момент у него было чрезвычайно глупое, поскольку Ольга улыбнулась, хотя и через силу.
— Я закрыла комнату на ключ. До приезда Меняйленко ничего не хочу трогать. Пусть полюбуется. И на разгром, и на то, что я нашла в комнате швейцара.
Аристарх не знал, что и сказать. Потом ему пришло на ум, что Ольгу следует подбодрить, и он налил ей и себе «Фунтадора». Она вцепилась пальцами в пузатую рюмку, но пить не стала.
— Что все это значит, Аристарх?
— Это значит, что все что-то ищут. Мы вломились в комнату швейцара, кто-то вломился к тебе. Ничего особенного. Главное выяснить, что ищут. Что искали у тебя, не знаю, что ты искала у Ауэрштадта — тоже. Но вот что искали у Ауэрштадта те люди, которые побывали у него до нас, — догадываюсь.
— Больше ни слова об этом, Аристарх. Если ты еще раз вернешься к этой теме, я закричу. Я пришла совсем по другому поводу. Переночевать.
Лицо Собилло снова обрело глупое выражение. И Ольга снова заулыбалась, но уже без прежнего напряжения.
— Только не истолковывай мой поступок превратно. Надо же мне где-то ночевать, верно?
— А я и не истолковываю. Превратно, — ответил Аристарх и чуть ли не залпом проглотил пахнувший дорогим шоколадом «Фунтадор». — Я как надо это истолковываю. Ты пришла, чтобы у меня переночевать. Что тут особенного?
— Сегодня тебе, видно, море по колено. Все тебе «ничего особенного». А что тогда «особенное»?
Аристарх пересел к Ольге на диван, положил руку ей на плечо и, воткнувшись в нее сапфировым взглядом, сказал:
— Особенное ты, например, и твое появление здесь. Если бы я знал, что для этого надо разгромить твою комнату, то давно бы уже это сделал.
Ольга фыркнула.
— Это все светские комплименты, сударь. Скажи лучше, ты не станешь меня презирать из-за того, что я к тебе пришла? Что думает по этому поводу живущий в тебе Главный герольдмейстер? Только серьезно?
Присутствие Ольги и ее легкий наряд пьянили Аристарха. Он чувствовал запах ее тела, аромат чистых, промытых волос и в первое мгновение не смог ничего ей ответить — у него перехватило горло. Когда же его голос наконец зазвучал, в нем отзывалась легкая хрипотца.
— Здесь нет Главного герольдмейстера. Есть только мужчина, к которому пришла женщина. И женщина эта ему очень нравится. Разве мужчина может осуждать милую его сердцу даму за то, что она его навестила?
Аристарх обхватил Ольгу за плечи, притянул к себе и крепко поцеловал в губы. И — о радость! — почувствовал, что ее губы ему ответили. Но этого ему уже было мало: завоеванные позиции требовалось укреплять. А для этого нужно было преодолеть сильное внутреннее сопротивление, которое он ощутил в ней с первого дня их знакомства. Барьер, преграждавший доступ к ее душе, был крепким и высоким.
У нее был любимый человек, догадался Собилло. Вполне возможно, она любит его до сих пор. Наверняка это тот самый компьютерщик, о котором она с такой неохотой рассказывала...