Выбрать главу

— Понятное дело. В ваше время и трава была гуще, и клубника краснее. Не знаю только, что ты делал со своей голубой кровью в университете — наверное, сдавал ее в помощь тем, у кого она недостаточно голубая. Мне мама рассказывала, что тогда студенты в качестве общественной работы сдавали бесплатно кровь.

— Правда? — искренне изумился Собилло. — Меня не заставляли. Ты, кстати, представляешь, какая во мне адская смесь?

— Какой бы она ни была, я уверена, что всякий раз в ваши вены попадала кровь только самого высокого качества. Вы, помнится, упоминали германских Оттонов. — Ольга запечатала его уста поцелуем. — Довольно, Листик. Я в тебе уверена. Ты — ходячее хранилище голубой крови самых знатных фамилий всего мира. Но как нам все-таки быть с архивариусами?

— Ты права, — сказал Аристарх, с неохотой выпуская девушку из объятий. — Туда мне придется идти одному. Знаю я этих серых крыс. Любое женское лицо, в особенности такое красивое, как у тебя, выводит их из душевного равновесия. В такие моменты, должно быть, они понимают, что на свете есть и другая жизнь, и страшно звереют. А что ты собираешься делать, пока я буду воевать с этими мегерами? Меняйленко запретил нам разлучаться даже на минуту.

— Я сделаю самое простое: посижу в коридоре и подожду тебя. Ты подарил мне столько красивых вещей, и мне еще нужно с ними освоиться.

Аристарх похлопал девушку по плечу и прошел в дверь с надписью «Директор архива», а Ольга расположилась на деревянной скамейке и принялась созерцать носок своего красно-коричневого сапожка, изготовленного умельцами из Болоньи.

«Умеют же делать, — думала она, не отдавая себе отчета в том, что точно так же комментировала свою покупку ее мать лет двадцать пять назад, имея в виду, правда, не итальянское, а всего лишь югославское изделие. — Чем город Первозванск хуже, спрашивается, той же самой Болоньи? Да ничем, — отвечала она себе, — вспоминая, что по древности он не уступил бы, возможно, этому итальянскому местечку, а если бы и уступил — то, наверное, самую малость.

Или, вот говорят, татары, татаро-монгольское иго, — шуршала про себя незлобиво Ольга, поскольку влюбленные люди обычно добры ко всему миру. — Но татары, между прочим, сапоги шили — будьте любезны. И кожа у них была отличная, лучшая в мире кожа, и строчку они делали — залюбуешься!

Ольга вспомнила, как в каком-то музее — уже много лет назад, когда были в моде сапоги «казачок» — она видела изумительный татарский сапог, рядом с которым западная продукция даже «рядом не валялась». Сапог был произведен в XVII веке. Но что мешало татарам и впредь тачать обувь не хуже болонской? Неизвестно. Возможно, отсутствие материальных стимулов. А ведь материальные стимулы — великая вещь. из-за них и Ауэрштадта пришили. Но нет, тут все намного глубже — так глубоко, что я ничего не вижу, как ни вглядываюсь в этот проклятый омут. И не только я, но и Меняйленко».

Аристарх почему-то выпадал из ее модели расследования. Не то чтобы она считала его человеком недалеким; скорей всего относила к тому типу людей, которые были заняты «чистым искусством» и не имели ни времени, ни желания участвовать в мирской суете. Между тем это в нем ей и нравилось, особенно если учесть, что отрешенное от земных забот занятие Листика, как ни странно, приносило ему большие деньги.

Но дело не в них, не в деньгах. Ольга интуитивно чувствовала, что Аристарх был на удивление светлым человеком. И именно такого человека ей сейчас не хватало в жизни. Что бы она там себе ни думала, ее любимый Паша был личностью темноватой. Вернее, если бы его можно было окрасить соответствующим цветом спектра, он — в сознании Ольги — приобрел бы странный золотисто-коричневый оттенок. Его трудно было бы приписать мраку целиком, но, равным образом, и светлому началу. Он находился где-то посередине, между светом и тьмой. Ольга чувствовала это, но, тем не менее... все еще оставалась под властью его обаяния. Даже после появления Аристарха!

Удивительно. Ольга и сама не могла разобраться, отчего ее по-прежнему привлекал ее ветреный любовник? К примеру, если бы он появился сейчас в коридоре архива, Ольга, наверное, ушла бы с ним, погоревав, может быть, немного об Аристархе. Или это ей только казалось? Пока что она знала одно: ей не хотелось, чтобы в эту самую минуту судьба начала ставить над ней злые эксперименты, где пришлось бы выбирать между Пашей и Листиком. Она чувствовала себя счастливой, и этого уже было достаточно.

— Ну и как? — раздался вопрос у нее над ухом. — Хорошо греют? Или эта обувка не для России?

Ольга рывком подняла голову и увидела человека, напоминавшего видом самого обыкновенного просителя. Типы вроде него десятками протирали брюки в префектурах, чтобы выиграть грошовое дело. По сути же, как думала Ольга, их основным предназначением было проводить время на людях в публичных местах. Вид увлечения, не более того, считала девушка, а потому посмотрела на человека с некоторым предубеждением.