Ольга, не снимая пальто, повела мужчин прямо к своей комнате в надежде, что Клара поднесет ключи туда. Сейчас она, как ни странно, даже обрадовалась встрече с соседкой. Чем черт не шутит, — сказала себе бывшая квартирантка, может, я и в самом деле еще сниму эту комнату? Все, что она говорила в прихожей Кларе Альбертовне, до определенной степени соответствовало истине.
Соседка уже успела снять с головы полотенце и пару раз пройтись по крашеным хной волосам расческой — как-никак, в доме мужчины. Заодно Клара Альбертовна сменила халат — надела нейлоновый розовый, стеганый, как одеяло. Лучше от этого она, правда, не стала, зато приобрела более яркую расцветку и розовым пятном выделялась в мрачности коридора.
— Проходите, дорогие гости, проходите, — говорила она, не отдавая Ольге ключа, чтобы лично распахнуть дверь в комнату, зажечь свет и задержаться там, если представится такая возможность. Меняйленко, как это ни странно, даже бровью не повел; просто еще раз взглянул на часы, после чего кивнул одному из своих спутников. Тот моментально смотался в коридор и вернулся с двумя бутылками отличного коньяку и коробкой конфет. Как этот человек в строгом пальто нес все это от автомобиля, Ольга и представить себе не могла.
— He желаете ли, Клара Альбертовна, обмыть, так сказать, сделку? — произнес Меняйленко воркующим голосом и устремил взгляд выпуклых вишневых глаз на старуху. Потом администратор извлек из внутреннего кармана пиджака несколько крупных кредиток и протянул их ей.
— Это, благодетельница, маленький задаток. Чтобы комнату никому, кроме Оленьки, не отдавали. Уж постарайтесь...
Что и говорить, Клара Альбертовна была польщена и обрадована.
— Где у вас тут стаканчики-то были, Оля? — по-хозяйски осведомилась она и, не дожидаясь ответа, сама прошла к серванту, где хранилась скудная посуда, отданная в пользование жильцам Антониной Селиверстовной. Раздав стаканы и чашки, что попались под руку, мужчинам (при этом Цыпко совершенно забыла про Ольгу, которая так и осталась стоять в пальто, недоумевая, отчего это Меняйленко не спровадил соседку, а наоборот, собрался вдруг поить ее коньяком), пенсионерка с чувством вытянула налитую ей коричневую маслянистую жидкость и лихо бросила в рот шоколадную конфету. Меняйленко снова посмотрел на часы, будто засекая время, и налил Кларе Альбертовне еще полстакана. Сопровождавшие администратора молодцы хором поднесли свои стаканы к губам и отпили по глотку, в то время, как Цыпко выпила все до дна и снова заела конфетой.
Ольга не принимала участия во всем этом странном мероприятии, просто удивлялась — и все.
Но удивляться ей пришлось недолго. Сидевшая на краешке дивана Клара Альбертовна вдруг уронила голову на грудь, а потом стала заваливаться на бок. Спутники Меняйленко синхронно, как и все, что они делали, подхватили старуху под руки и выволокли в коридор. У Ольги отвисла челюсть. Она, вытаращив глаза, смотрела на Александра Тимофеевича, и только делала глотательные движения, не имя сил произнести ни слова.
— А чего бы вы хотели? — поинтересовался Меняйленко, вкладывая ей в пальцы стакан с солидной порцией коньяку. — Чтобы мы с вашей соседкой всю ночь валандались? Да не волнуйтесь вы так, — добавил он, заметив, как стала подрагивать Ольгина рука со стаканом. — Это всего-навсего снотворное. Сильное, но абсолютно безвредное. Завтра очухается. И прекратите трястись, ради Бога, ничего же страшного не случилось.
— Вы — ужасный человек! — Ольга опрокинула в себя коньяк, как заправский матрос, и посмотрела на Меняйленко так, словно видела его впервые в жизни. — Для вас все люди — средство.
— Вам, Оленька, до сих пор удивительно везло, — задумчиво сказал администратор, усаживаясь на стул верхом и складывая на его спинке пухлые ручки. — Вы не встречали, вернее, почти не встречали в своей жизни ужасных людей. Оттого и делаете неправильные выводы. Но одного такого человека я, надеюсь, вам сегодня покажу. Это научит, может быть, вас лучше разбираться в людях.