— Но это ужасно! — вскричал Лоб.
— Возможно, и нет. Знаете, бродяги… Да вечерами на улицах ими хоть пруд пруди, с позволения сказать.
Нелли рассмеялся собственной шутке и, передернув плечами, добавил:
— Несомненно, этот тип позарился на ее сумочку. По крайней мере, я так думаю… Но вот сейчас… Все это внушает мне большую тревогу, — заключил он.
— В особенности после аварии автобуса с туристами, — заметил Лоб.
Сорвав пучок травы, Нелли скатал его между ладонями.
— В конце концов, это могло быть сделано нарочно, — допустил он. — Я долгое время не принимал этого всерьез… Я ошибался.
— Лично я, — сказал Лоб, — питаю принципиальное недоверие к случайным совпадениям, что продиктовано моей профессией. И считаю, что их чересчур много.
Сложив ладони лодочкой, словно собирался попить из ручья, Нелли поднес их к лицу.
— От меня ускользает общий смысл событий, — пробормотал он. — Такое впечатление, что Зина находится в эпицентре какой-то странной и даже подозрительной интриги, но до тех пор, пока она не заговорит откровенно… Заметьте себе, если она что-либо скрывает, то я не вижу, по какому праву мы добиваемся от нее признаний.
— Если ее жизнь в опасности, то мы вправе вмешаться, — сказал Лоб. — А она находится в постоянной опасности.
Он отмел рукой всякие возражения Нелли.
— Знаю. Эпизод с загородкой, возможно, так же случаен, как и происшествие с гадюкой.
— Вот то-то и оно, — продолжал Нелли. — Это меня как раз и настораживает. Между этими четырьмя происшествиями связи нет; по крайней мере, явной. Впрочем, ее и не может быть. Никто эту гадюку вам под ноги не подкладывал. Или возьмите случай в Милане. Между ним и аварией автобуса прошел год. И еще год между аварией автобуса и инцидентом с загородкой, если только допустить, что она была открыта умышленно. Понимаете, к чему я клоню? Признаю, что детали плохо согласуются между собой, и, если допустить, что существует некий злоумышленник, покушающийся на жизнь Зины, слишком уж велик разрыв во времени между его происками. По-моему, подобный замысел срабатывает лишь при условии, если действовать быстро, а иначе это уже не покушение, а скорее случайность, но я полностью с вами согласен… есть предел случайным совпадениям.
— То-то и оно, — согласился Лоб. — Мы пришли к тому, что тут и слишком много случайного, и недостаточно. Вот потому-то Зина и сорвалась. Что же нам делать?
Нелли встал и посмотрел на часы.
— Пора глотнуть перед ужином аперитива. Но сначала нужно съездить за «симкой». Ее ремонт, поди, уже закончен. Я отправлюсь пешком или вы подвезете меня?
— Я подвезу Зину, — ответил Лоб. — Надо, чтобы она поведала мне о миланском нападении.
Похоже, Зина очень обрадовалась возможности сопровождать Лоба.
— Куда вы подевались? — спросила она. — Как в воду канули.
Она переоделась, и теперь под ее белым плащом виднелось голубое платье из набивной ткани в цветочек.
— Нравятся вам мои духи?
— И да и нет. Очередное творение Нелли?
— Ну конечно. Они называются «Поппея» [ 7]. Мне поручено их опробовать. Нелли утверждает, что новые духи нуждаются в обкатке. Порой у него появляются забавные идеи.
Прежде чем мягко тронуться с места, Лоб задержался, перебирая скорости «404».
— Я вас ревную, — сказал он.
— О-о!
— Да. Ревную. Вы поведали Филиппу нечто такое, о чем мне никогда не рассказывали.
Зина обеспокоенно наблюдала за Лобом. Тот улыбнулся, желая ее ободрить.
— Шучу… Но правда, расскажите-ка мне эту мрачную историю, которую вы пережили в Милане.
Зина казалась раздосадованной.
— И зачем только он проболтался!
— Мы заговорили о гадюке, — объяснил Лоб. — И по ходу разговора я уловил его намек. Нелли полагал, что я в курсе. Ну так что же с вами стряслось в Милане?
— Да ничего, сущий пустяк.
— В самом деле? А ведь вас чуть не убили.
— Ну прямо!
— Давайте рассказывайте!
— Да, собственно, и рассказывать-то нечего… Я хотела посмотреть вечерний спектакль в «Ла Скала». Он был просто замечательным, и я не пожалела. При выходе замечаю: нет моей сумочки. Ищу повсюду… В ней лежали все мои документы, все деньги… Я задержалась. Но в конце концов сумочка отыскалась в гардеробе, куда ее сдали. Содержимое в целости и сохранности. Не потрать я время на поиски, — думаю, ничего бы и не случилось. Но когда я возвращалась, улицы уже опустели. Какой-то мужчина, должно быть, некоторое время шел за мной следом и, воспользовавшись удачным моментом, когда вокруг не осталось прохожих, напал на меня.
— Он вас ударил?
— Нет. Только угрожал ножом. Он что-то сказал, но я со страху не разобрала. На мой крик проезжая машина притормозила. Мужчина дал тягу. Автомобилист отвез меня в полицейский участок, где я оставила заявление, затем подвез до отеля. Он оказался ювелиром из Флоренции. Назавтра я возвратилась домой в своей машине, и больше о нем ни слуху ни духу.
— А нападавший? Вы бы его узнали?
— О-о! Не думаю. Нет. Помнится, он был скорее низкого росточка. В узких брюках, может в джинсах, и в пуловере. Темная фуражка.
— Вы уверены, что до этого никогда его не видели?
— Собственно говоря, чего вы от меня добиваетесь? — вместо ответа сухо спросила Зина.
— А если бы эта машина не подвернулась?
— Ну что ж, тогда он отнял бы у меня сумочку.
— Только и всего!
— Как вы понимаете, я не стала бы сопротивляться.
— Но он мог бы… причинить вам вред.
— Какой же вы дотошный, однако! — вскричала Зина. — Вы вернулись для того, чтобы меня терзать?
Сбавив скорость, Лоб взял руку девушки.
— Зина, уверяю вас, что это вовсе не входит в мои намерения. Напротив, я хочу вас оберегать.
— А я не нуждаюсь в том, чтобы меня оберегали. Единственное, о чем я прошу, это оставить меня в покое. В кои-то веки нашлось местечко, где я почувствовала себя уютно, так надо же — являетесь вы, чтобы все разрушить своими расспросами.
Высвободив руку, Зина отодвинулась от Лоба. После паузы она продолжила тихим голосом, как бы разговаривая сама с собой:
— Впервые в жизни я чувствую себя хорошо… в безопасности… вдалеке от других. Я перестала бояться. И не хочу ни о чем думать. Хочу жить — жить, как все люди.
Она умолкла, уставившись в одну точку взглядом обреченного.
— Как все люди! — повторила она.
До самой деревни Лоб не произнес ни слова. Он поставил машину на площадке, в тени, перед автомастерской. «Симка» была отремонтирована. Механик даже вымыл ее. Зина снова приободрилась и уселась за руль.
— Поезжайте вперед, — сказал ей Лоб. — Я догоню вас. Мне нужно купить кое-какие мелочи.
Он посмотрел ей вслед.
— Какая же она славная, эта малышка, — сказал хозяин мастерской. — Наверное, вы — друг семьи Фонвьей?
— Нет, супругов Нелли.
— Это одно и то же. Мы, местные, всегда называем их Фонвьей. Это фамилия матери мадам Нелли. Мне хотелось бы вам показать, что я обнаружил.
Он повел Лоба под навес, куда были свалены кузова машин, покалеченных в аварии, и вошел в комнатушку, служившую ему кабинетом.
— Смотрите!
Он протянул Лобу тщательно оттертую трубку.
— Видите! Разрез!
— Да, знаю. Трещина от наезда на камень.
— Ничего подобного, — возразил механик. — Я сравнил ее с другой такой же, которой с размаху врезались в кремень, что, к счастью, случается не часто.
Он стал вытаскивать ящики, один за другим, пока наконец не отыскал запропастившуюся трубку.
— Видите, — пояснил он, — надрез не гладкий… Камень искорежил металл… Края прорези в зазубринах… А теперь гляньте-ка на трубку «симки». Она без единой заусеницы, словно специально надрезана лезвием ножа.
Note7
Поппея — жена римского императора Нерона, впоследствии убившая его. (Примеч. перев.)