Наутро его ждала забитая машинами, как всегда по воскресеньям, дорога. Он долго плутал, прежде чем нашел прямой путь на ферму.
Стоит съехать с шоссе Диня, как сразу попадаешь в другой мир – тихий, диковатый, полный аромата цветов и ветра. Дорога переходила в тропинку, цеплявшуюся за склон каменистого холма. Старинный хутор расположился сразу же за его гребнем. Лоб окинул взглядом пейзаж: справа, в ложбине, среди лужаек, порыжевших от летнего зноя, ферма; слева – вначале старая рига, похоже, служившая гаражом, потом, чуть дальше, на узком плато, дом, сверкающий на солнце, а за ним гора, громоздящаяся до самого небосвода, в котором парил ястреб. Нет, это была не Швейцария! Редкая трава, слепящий свет. И все же Лоб был благодарен супругам Нелли за то, что они обосновались в этой глуши. Он медленно спустился к риге. Еще только одиннадцать. Он слишком гнал машину и вот прибыл на место намного раньше, чем принято. Он пристроил машину в тени.
– Эрве!
К нему бежала Зина.
– Я заприметила вас издалека.
«Не вздумает же она броситься мне на шею!» Лоб холодно протянул Зине руку.
– Как я рада, Эрве. Я вижу, вы на меня не рассердились… Я этого опасалась.
– Напрасно.
Зина отлично смотрелась в своей простой белой плиссированной юбке и красном пуловере, облегающем маленькую грудь. Она завязала волосы на затылке лентой в тон пуловеру и выглядела школьницей на каникулах, которая перевозбуждена от избытка свежего воздуха.
– Эрве, скажите же, что вы на меня не сердитесь.
– Что вы! У меня на это нет причин.
– Знали бы вы, как тут хорошо!
Она взяла Лоба за руку и повела по направлению к горе, без умолку болтая: фабрика, цветы – все было потрясающим… И чем больше Зина говорила, тем больше он был недоволен тем, что она так беззаботно весела.
– Мне нужно пойти поздороваться с нашими друзьями.
– Они на ферме. Пошли сначала прогуляемся…
Ей хотелось столько всего ему рассказать! Накануне она осмотрела на фабрике все, что можно; видела погреба, чаны, перегонные аппараты; она станет работать с Мари-Анн, чтобы войти в курс дела… «Она хочет, чтобы я звала ее просто по имени. Какая же она милая!» Потом ездила в Антрево, ужинала в деревенской семье… «Фермеры потчевали нас блинами». А вечер они провели в шезлонгах, перед входом в дом, наедине с этой безбрежной ночью, которая поднимается из самых недр земли…
– Держу пари, что вы счастливы! – сказал Лоб. Зина отпустила его руку и вдруг показалась пристыженной.
– Разве это дурно? – пробормотала она.
– Что вы… напротив. Просто я несколько удивлен. После всего того, что вы мне порассказали!
– Имею же я право забыться, хотя бы на время! Она снова стала серьезной, отчужденной, и Лоб не мог не подумать, что такая Зина ему больше по душе. В печали она принадлежала ему больше, нежели в радости.
– Я так и знал, Зина, что вам понравится у Нелли. И вы забудете… про остальное.
– Нет.
– Не нет, а да. Вы такая же девушка, как все. О вас заботятся, вас балуют, и вы тут же таете. Это нормально. Я этому рад.
– Эрве!
Они остановились у скалистого оврага, наполненного камнями.
– Все по-прежнему, – сказала она. – Здесь передышка, но непродолжительная, вот увидите. Мне нигде нет защиты.
– Тем не менее здесь…
– Даже здесь. Пошли в дом.
Он подал руку, чтобы помочь ей перешагнуть через каменную осыпь, но вдруг отдернул. Чуть ли не под самыми их ногами медленно разматывалась гадюка, досыта напоенная зноем и словно отполированная солнцем. Лоб шаг за шагом уводил Зину. Они не теряли из виду змею, которая извивалась лениво, как струя разлитого масла, и таинственно скрылась в камнях. Зина дрожала всем телом. Пока они отступали, Лоб неотрывно смотрел вниз. И когда Зина с рыданиями прижалась к нему, почти рассеянно обнял ее за плечи.
Глава 6
Несмотря на все усилия, Зина не смогла обедать. Мари-Анн осталась при ней в комнате для друзей.
– Что я вам сказал? – ворчал Нелли. – Я начинаю их узнавать, подопечных благотворительности… ах, прошу меня извинить – святого Дела благотворительности. Не забудьте про заглавную букву! Ужи – да, их тут видимо-невидимо. И если эта девушка воспитывалась в деревне, как вы утверждаете, то у нее было время насмотреться на ужей.
– То была гадюка, – поправил его Лоб.
– Странно, здесь не водятся гадюки. Тем не менее…
Нелли покрыл голову широкополой соломенной шляпой.
– Пошли! – позвал он Лоба. – Мы должны разыскать ее, эту гадюку.
Лоб без труда отыскал овраг, и Нелли принялся голыми руками ворошить камни, то там, то тут нарушая покой ящериц, при виде которых сердце Лоба отчаянно колотилось. Взмокнув от пота, Нелли остановился и вытер руки носовым платком.
– А может, то была медяница? – предположил он.
– Нет. Я знаю медяниц. Гадюка приземистее, металлического отлива, и потом ее безошибочно выдает форма головы.
– Я обыщу всю территорию, – пообещал Нелли. – Если только это и в самом деле гадюка, то, к сожалению, она не пребывает в одиночестве, и я вовсе не желаю, чтобы они тут водились.
Они вернулись домой. Вскоре Мари-Анн присоединилась к ним в гостиной.
– Зина уснула, – пробормотала она. – Я дала ей таблетку. Я сожалею о происшедшем, господин Лоб.
Трапеза проходила в мрачной атмосфере. Нелли не скрывал плохого настроения, а у Лоба не шло из памяти то мгновение, когда Зина бросилась к нему в объятия.
– Есть ли у нее родственники? – поинтересовалась Мари-Анн.
– Наверняка, – ответил Лоб. – Люди, принявшие ее у себя по смерти родителей. Но, если я правильно понял, Зина не поддерживает с ними никаких отношений.
– Я покажу ее своему доктору. Нельзя же оставлять ее в таком состоянии, бедняжку. Знаете, как вам следовало бы поступить, господин Лоб? Немножко пожить тут… не «нет», а «да»! Она питает к вам дружеские чувства. И втроем мы сумеем создать вокруг нее радостную атмосферу. Она так нуждается в заботе!
Лоб чуточку посопротивлялся, для проформы.
– Во всяком случае, не сейчас, – сказал он. – Флешель предоставил в мое распоряжение свои папки. Самое время мне всерьез приняться за работу. Через недельку, если угодно. Сомневаюсь, однако, что мы добьемся результата.
И он рассказал все, что ему поведала Зина. Нелли время от времени передергивал плечами; он хранил злобное молчание.
– Словом, – заключил Лоб, – она вообразила себя жертвой некого заговора. Возьмите случай с гадюкой… Так вот, уверен: она решит, что эту гадюку подсунули ей злокозненно.
– Знамение судьбы! – хихикнул Нелли.
– О-о! Я могу это понять, – сказала Мари-Анн.
– Извините, – продолжал Нелли, – я, несомненно, полный идиот, но лично мне непонятно… ну вот ничегошеньки! Прежде всего она еще не выложила вам все начистоту, верно я говорю?
– Да, – подтвердил Лоб.
– Вот видите! Тогда поверьте мне. Подлинное объяснение не замедлит себя ждать. Потому что все эти байки про комплексы, торможение годятся только для простаков. А я говорю вам: если она боится, значит, у нее есть конкретная причина.
– О-о! Вы… – начала было Мари-Анн.
– Не терплю литературщины, – словно отрезал Нелли.
Он встал и пошел за корзиной с фруктами.
– Умеет ли она водить машину? – спросила Мари-Анн!
– Думаю, что да.
– У нас тут есть маленькая «симка», которой я не пользуюсь. Я езжу на «DS». У меня повреждено несколько позвонков; и врач рекомендовал мне автомобиль с мягкой подвеской. Я могла бы отдать эту «симку» в распоряжение Зины – пусть себе разъезжает.