— А ведь на секретере, кажется, нет крови, — заметила Анна.
Майор опомнился и гаркнул:
— Анна Рюмина, попрошу вас выйти. Вечеру пока не покидать.
— Мне нечего скрывать от нее. — Саша улыбнулся нежно и твердо, пересиливая боль.
— Попрошу выйти.
Она остановилась на веранде. «Ну-ка в сторонку!» — приказал кто-то, мимо пронесли носилки с жутким грузом в черном пластиковом мешке. «Да со мной ли все это происходит? Не снится ли мне несусветный сон?..»
В зыбком предрассветном сумраке по мокрой траве она прокралась вокруг дома к кухонному окну. Дальше лиственный тоннель, лужайка с колодцем. Отчетливые голоса. Майор:
— …и несколько окровавленных листков бумаги на полу. Очевидно, преступник вытирал руки.
— А отпечатки?
— Четких нет, сдадим на анализ.
— Не понимаю… Может, он кого-то ждал и впустил.
— Вы не подскажете?
— В последние годы деда вел уединенный образ жизни. К нему иногда заходила Софья Юрьевна Кривошеина, бывшая коллега по работе, летом обычно живет в Вечере. Вот — позавчера приходила.
— О чем они говорили?
— Да что я, подслушивал? Наверняка о работе.
— Александр Андреевич вам доверял?
— Я в физике не соображаю.
— Нет, вообще.
— Не сомневаюсь. Мы доверяли друг другу.
«А я ему доверяю? Это точно!» Анне стало совестно — он сам все расскажет! — она двинулась назад, огибая дом. И ощутила чье-то несомненное присутствие в саду. В соседнем саду вспыхнул огонек зажигалки, озаряя очень красные, жадные губы. Прямо по траве, измокнув, она подошла к невысокой ажурной решетке.
— Простите, Анна, что я втянул вас в столь неприглядную историю. Клянусь, нечаянно.
— «Неприглядную»? Странный эпитет.
— Да уж как ни назови…
— А откуда вы знаете?
— Всю улицу всполошили, а я умею наблюдать. Как его убили?
— Бритвой перерезали горло. А как умерла Сашина мама?
— Идиотская детская история! — бросил он резко. — Чистой воды несчастный случай. Нечего было ребенка накручивать.
— Кто его накручивал?
— Понятия не имею… не дед, конечно, тот всю жизнь скорбел и дрожал над внуком. Однако Саша у меня расспрашивал подробности.
— Вы при этом присутствовали? — поразилась Анна.
— Бог миловал. Я был у себя в саду.
— Где она погибла?
— На лужайке, где колодец.
— Господи! — вырвалось у нее; сердце точно заледенело от ужаса.
— Анна, уезжайте отсюда.
Она рассмеялась отрывисто, неуместно.
— Мне нельзя, следователь запретил.
— Я с ним поговорю.
— Да вы что, не понимаете? — безумный смех не иссякал. — Все случилось при моем появлении здесь!
— Прекрати! — Он отшвырнул окурок, схватил ее за плечи, встряхнул.
— Не надо ни с кем говорить. Я останусь с Сашей.
— Влюбилась? — неожиданный вопрос прозвучал как-то грубо от человека столь утонченного; ответом она его не удостоила, гибким движением плеч освободилась, но осталась стоять, потому что одной еще тяжелее.
Иван Павлович непринужденно и красиво посвистывал, глядя в небо, вдруг сказал:
— «Вышел месяц из тумана…» — знаешь такую считалочку?
— «Вынул палец из кармана, — машинально отозвалась она, — буду резать…»
— Палец? Ножик, дорогая моя.
— Ой! — удивилась Анна. — Что это я?.. Конечно, ножик. «Буду резать, буду бить, все равно тебе водить».
— Садистская считалочка, правда?
— Садистская? Зачем вы меня пугаете?
— Прости, — извинился математик с поспешной любезностью. — Я вовсе не маркиз де Сад.
— Этот маркиз был ненормальный, да?
— Да. С изысканными пороками. И выражался изысканно: «Если Бог наградил нас страстями, то почему мы не должны им следовать?»
— Да ну его… — отмахнулась Анна рассеянно и сказала тревожно, вспоминая: — Мы в детстве играли. Да, в прятки. И я к маме приставала: «Месяц — сын луны?» — Она помолчала. — А кто отец Саши?
— Что за вопрос? — протянул Иван Павлович насмешливо; она вспыхнула с досады. — Будь уверена, не я… хотя по возрасту он мне в сыновья годится. Тридцать девять. А тебе сколько?
— Восемнадцать. У вас нет детей?
— Никогда не имел ни малейшего желания…
— Это неинтересно, — перебила она с внезапным гневом, но тут же взяла себя в руки. — К нам ночью кто-то приходил.
— Кто?
— Убийца.
Лица его она не видела, после паузы он заметил осторожно:
— Не представляю, кому старик мог помешать. Все его открытия в прошлом.
— Он был крупный ученый?