— Чьи голоса?
— Тихо!
— Вы с Анной слышали голоса в кабинете!
— Не те, Иван Павлович, мама уже тринадцать лет как на кладбище.
— А он жив!
— Тихо! Может, все не так и драматично, может, я просто боялся помешать маме.
— В каком смысле?
— Она перед днем рождения сказала — мне, по секрету, — что у меня будет отец.
— Почему по секрету? Она и отцу сказала.
— Ну, со мной как бы игра такая, чтоб мне было интересней. Дети любят всякие тайны.
— Взрослые тоже. И как ты к этой новости отнесся?
— Я ужасно хотел, чтоб мама вышла замуж, хотел отца. — Саша помолчал, вспоминая. — Дедушка был тоже рад.
— Значит, ты слышал голос жениха у колодца и боялся помешать.
— Не знаю. — Саша опять растянулся на кровати. — Эту паузу в игре перед поисками я сейчас вспомнил под счет до двадцати. Вот я выхожу, кидаюсь к маме… потом кровь, кто-то меня хватает и тащит на веранду.
— Кривошеин.
— Он. С тех пор я его просто не выношу.
— А Николай Алексеевич действительно разговаривал с Полиной на лужайке.
— Он не похож на убийцу.
— А кто похож? Ну, что молчишь?
— Иван Павлович, я не хотел при Анне рассусоливать сладострастную тему. Вы не должны ревновать ко мне вашу Юлю, она купалась отдельно, за кустами, потому что на ней не было купальника. Так она объяснила.
— Да Бог с ней.
— Вы ее больше не любите?
— Что за вопрос! Тебе-то какое дело?
— Мне ее жалко.
— Чего жалеть? Она свободна. И таких, как я, найдет…
— Таких не найдет.
— Ну уж. Твой дедушка прав: надо жить настоящим, не оглядываясь на прошлое и не загадывая о будущем.
— Вы непоследовательны: вы разгадываете убийство в прошлом, чреватое будущим.
— Только потому, что оно угрожает настоящему. И я разгадаю.
— Зачем вам это дело?
Иван Павлович беззвучно рассмеялся.
— Задеты мои аналитические способности.
Абстрактный этот пассаж, очевидно, утомил раненого, проскрипела кровать, и упала тишина.
— Саша, спать иди ко мне.
— Я не сплю.
— Анна говорила: тебе снится кошмар.
— Уже не снится.
— Будто бы ты мертвый.
— А, это раньше, был у меня такой любимый сон: в раскрытой могиле лежит мой труп.
— Есть научное толкование снов…
— Зачем? Мой сон иссяк.
— Но он сопровождал тебя с детства. Видишь ли, я сейчас вспоминал прощание с твоей матерью в гробу, как Александр Андреевич сказал: «Мой мальчик не виноват». Я тогда воспринял: не виноват в трагической случайности. А теперь думаю: он догадывался о преступлении и все эти годы искал убийцу. А когда нашел, то погиб.
— Это наверняка так и есть, дедушка был этим одержим. А со мной не откровенничал, боясь вовлечь меня в поиски. Он и журналиста усыпил — помните, в интервью? — отозвавшись о моем отце благожелательно, потому что всех подозревал, всю ту компанию. Я почему начал сам поиски после его смерти? В пятницу на кладбище у него вдруг вырвалось: «Как хороша земля в летний полдень! Не могу себе простить…» Я удивился, пристал с вопросами, деда сказал загадочно: «Уже тринадцать лет кое-кто безнаказанно наслаждается жизнью». Я даже Анне это не рассказывал — чего лишний раз пугать? — только вам.
— Правильно сделал. Думаешь, там, у могилы, Александр Андреевич догадался окончательно?
— Ведь он еще утром кому-то звонил, условливался, ждал.
— И как, по-твоему, он поступил бы, будь у него возможность?
— Хоть он и полюбил Библию, думаю, у него б рука не дрогнула.
— Да, Вышеславский был сильной личностью, — согласился математик. — Но, будучи ученым, он, наверное, искал твердых доказательств вины и вступил в дискуссию с убийцей — вы с Анной слышали их голоса, — и тот сумел перехитрить его.
— Да, враг ему попался достойный, еще сильнее, вы не будете отрицать?
— Тихо! — прошептал Иван Павлович. — Вроде гравий шуршит, шаги.
Оба замерли в неожиданном возбуждении, когда каждая жилка трепещет и силы удесятеряются.
Потекли невыносимые секунды… Саша — еле слышно:
— Он вошел?
— Дверь не скрипнула!
— Какого же черта…
— Не понимаю…
Иван Павлович сидел, вдавившись в кресло-трон, глядя прямо перед собой, и показалось ему, словно ветерок прошелестел по черному саду, затрепетали купы сиреней…
— Так! Он идет к колодцу.
— Да ну! Зачем?
— Не до споров! Как назло, тучи, темень… вон кусты шевелятся… и как будто тень, да? Я пошел, ты наблюдай из окна, — бросил математик уже с порога, спустился, кинулся на кухню, выдвинул ящик стола (досадуя, что не сделал этого раньше), схватил какой подвернулся под руку нож, открыл окно и перелез через подоконник в сад.