— Но откуда Анна узнала про драгоценности?
— От родителей. Мама рассказывала сказочку про невесту в жемчугах. А девушка сама мне говорила, что крайне нуждается в деньгах.
Мысленно Иван Павлович не мог не признать, что определенная логика в рассуждениях следователя есть… Как он сказал: «Преступник футляр унес». Футляр! Саша видел его в секретере позже вечером, уже после уборки дома. Однако делиться своими соображениями с Сергеем Прокофьевичем математик не стал и постарался перевести разговор с опасной темы (ведь Анна нечаянно попалась с жемчужным ожерельем):
— Вы собираетесь эксгумировать труп Полины?
— Это самая крайняя мера, авось обойдемся.
— Надо показать обрубок Ненарокову, он вспомнил про розовый маникюр на ногтях невесты.
— Покажем. Он ушел последним?.. Почему не со своим другом журналистом?
— Не знаю.
— И опять — обратите внимание! — никто не слышал крика жертвы, шума борьбы. Какие выводы? Действовал знакомый, которого жертва не опасается, и сильный человек. И старик Вышеславский был не хилый, а внук тем более крепкий, здоровый парень. Какого черта коса оказалась в том самом месте?
— Очевидно, Тимоша косил ночью или утром.
— Он что, совсем у вас с приветом?
— Совсем. Он уже давно дачников в этом отношении обслуживает и у меня косит — бесплатно. Им для хозяйства нужно много травы, сена. У дурачка такая привычка: выкосит порцию, нагрузит торбу (большой полосатый матрас) — и пошел. Может косу бросить, а потом на другой участок перейти, не закончив дела. Мы к этому привыкли, жалеем его мать.
— Интеллигенция, — вздохнул майор. — Себя жалеете.
— И это есть, землей заниматься — нужны охота и досуг.
— Значит, он клинически ненормален?
— Да, какая-то мозговая опухоль, но человек тихий, бессловесный, безобидный.
— И сильный?
— Ложный путь, Сергей Прокофьевич. Думаете, академик его в кабинете принимал бы? Драгоценности показывал? Что он в них понимает!
— Однако сумасшедшего могли и как-то использовать, хотя бы как ширму.
— Я об этом думал: вдруг та тень в саду ночью — Тимоша на косьбе. Но он бы не напал на меня и на Сашу с бритвой академика.
— А у Вышеславских была своя коса?
— Александр Андреевич вечно пребывал в разъездах, Полина косила сама. Но естественно, после трагедии орудие убийства изъяли.
— Естественно.
— В общем, у них косил Тимоша.
— Ладно. Тимошей займусь я, как только освобожусь. — Сергей Прокофьевич задумался. — Сегодняшний день выпадает, к сожалению.
— Вы мне даете карт-бланш?
— Даю, не даю… все равно вы уже плотно влезли. — Следователь пристально посмотрел на математика. — Вам-то что за дело?
— Как вы точно выразились, я под носом упустил убийцу. Дважды! Трижды, если считать нападение на Анну.
— Только не повредите, не вспугните. И не забывайте: он крайне опасен. Кстати, как прошли похороны и поминки, как себя вели участники?
— Мое впечатление: всеми владел страх.
— Неудивительно. История мрачная, с явно болезненным оттенком.
— Мне кажется, для кого-то страх этот (мистический, психологический) имел вполне реальные основания.
— Для кого?
— Может быть, для Кривошеиной. Я намекнул, отвечая на ее вопрос, что у следствия появились новые улики.
— Какие улики?
— Отпечаток пальца на писчей бумаге.
— И вы разболтали…
— Я подчеркнул, что не имею права разглашать.
— Зачем вообще было упоминать об этом?
— Хотелось проверить реакцию загнанного зверя.
— Реакция что надо — труп возле колодца!
— Но я же не назвал улику… — Иван Павлович осекся. — Назвал!
— Кому?
— Анне.
— Ну, математик!..
Иван Павлович перебил с ужасом:
— Я сказал про отпечаток пальца, а она слышала шаги!
— Ваши увлечения слишком дорого стоят! — отчеканил следователь.
— Вы даже не представляете, как вы правы.
— А что? Еще что-нибудь понаговорили?
— Да вроде нет. И без того…
— Хорошо. И какова же была реакция за столом? Иван Павлович! Давайте без пустых сожалений.
— Что ж… обстановка, и без того нервная, стала прямо-таки трепещущей. Мою угрожающую линию подхватил Саша и повел борьбу с подозреваемыми. Так или иначе поддел каждого. По-моему, он о чем-то догадался.
— Догадался, кто убийца?
— Скажем, заподозрил.
— И как же после этого вы могли оставить его одного хоть на минуту!