— Да как же он не побоялся? — поразилась Анна. — Тот наверняка моложе… и вообще чудовище.
— Ты почти не знала Александра Андреевича… Я и сам, конечно, не все постиг в его личности и не стану утверждать, будто он воображал себя суперменом (для этого он был слишком умен). Однако казалось, по силе личности, для него нет препятствий, он во всем шел до конца. Представьте такого человека в тисках секретной системы, как он сжимал себя и смирял!
— Он не хотел для Саши ученой карьеры.
— Да, Анна, для внука старик мечтал о большей свободе, о больших возможностях.
— Этот сверхчеловек просчитался, — констатировал учитель с непривычной для него резкостью. — Нашелся некто сильнее и свободнее.
— И безумнее, — добавил математик. — Когда вы приезжали проститься с Полиной, то видели ее руки?
— Нет!
— Ее пальцы?
— Нет! Я поцеловал ее в лоб… а отец уже стоял рядом. И мы расстались.
— Молча?
Николай Алексеевич не отвечал, тяжело дыша, словно от удушья.
— Нет, это удивительно! Вы не нашли даже банальных слов сочувствия.
— Обстановка была не банальная. — Учитель поглядел как-то странно. — Мне казалось, ее душа тут в доме… и скорбит.
«Следователь проверит, состоял ли он на учете…» — постарался успокоить себя Иван Павлович; Анна слушала зачарованно.
— Оставим мистику. — Математик взял себя в руки. — Почему вчера вы не уехали в Москву с Померанцевым?
— Я хотел объясниться… объяснить… словом, попросить прощения за свою трусость. Но ему было не до меня.
— Ну-ну?
— В нем ощущался страх, смертный, запредельный. Разве вы не почувствовали?
— Да, он был на пределе.
— И меня заразил. Вдруг сказал: «Смерть смотрит из сада. Там разгадка». — «Где?» (Я запомнил диалог дословно.) — «Там, на лужайке». — «Разгадка чего?» — «Мертвого пальца». — «Как ты жутко говоришь, Сашок». Он подтвердил: «Да, нормальный человек не может этого вынести. Дедушка не вынес». Я стал настаивать, чтоб он доверился мне, но…
— Что ж вы замолчали? Он вам не доверял!
— Не знаю. Он сказал, чтоб я ушел.
— И вы ушли?
— Да. Уехал на электричке в десять ноль пять.
— Никто из вас двоих не покидал веранду?
Николай Алексеевич покачал головой с отсутствующим видом; математик с Анной переглянулись.
— Мы слышали как будто тихие шаги, легкий шум за окном или где-то в доме, да, Анна?
— Я точно слышала.
— Ах да! — Учитель очнулся. — Я выходил в ванную ополоснуть лицо. Я страдаю от жары.
— В кабинет не поднимались?
— Зачем?
— Мертвый палец подложить.
Учитель отшатнулся на табуретке и чуть не упал.
— Ваш сарказм отдает тем самым душком, что и наш с Сашей разговор.
— Значит, и я заразился, — бросил математик угрюмо.
— Нет, шаги… — начала Анна чуть не в страхе, — шаги были не наверху, нет! — И закрыла лицо руками; Ненароков подхватил:
— Вот видите! Я никогда не бывал в кабинете академика и сразу не сориентировался бы. Речь шла буквально о секундах, плеснул воды в лицо… Вернулся — Саша стоит возле клумбы, смотрит куда-то… да, в направлении лужайки. Вот тут он и сказал свою метафорическую фразу: «Смерть смотрит из сада».
ГЛАВА 28
Вечер переходил в ясную ночь, застрекотали кузнечики, месяц (уже пол-луны) вышел из прозрачного облачка, постепенно проступали звезды, а старый дом за оградой, заросший плющом и заброшенный, возвышался загадочным замком из сказки, как показалось ей в прошлый четверг, пять дней назад… Хороша садистская сказочка про мальчика с пальчик!
— А кому достанется этот дом? — спросила Анна.
— По-моему, прямых наследников нет. Значит, государству.
— И драгоценности государству?
— Их сначала надо найти.
— А кого вы больше всех подозреваете? — спросила она живо, с детским любопытством.
— По внутреннему чувству… трудно сказать. Он настоящий оборотень… впрочем, в частной жизни маньяк может семью иметь, детей.
— У Кривошеиных детей нет.
— Да уж, эта парочка… Надеюсь, их проверят на предмет вменяемости.
— Состоят ли на учете?
— Ну да.
— Вы верите журналисту?
— Не очень, мягко выражаясь. И все же он дал пока что единственное логичное объяснение: Вышеславские не захотели иметь дело с больным — и он отомстил.
— Получается, Полина спровоцировала больного на безумный взрыв?
— Получается, так. Отчего умерли твои родители?
— Оба от гипертонии. А при чем тут…
— Да нет, просто…