— Во сколько?
— В девять. «К десяти, — говорит, — зайду». А мне соврала, что пойдет пройтись, научные проблемы, мол, замучили. Вернулась в одиннадцать.
Иван Павлович воскликнул также вполголоса:
— Вы сейчас подслушали наш разговор?
— Не ваше собачье дело!
В горячке математик не оскорбился на эпитет.
— Вами выдвинуто очень серьезное обвинение — не под влиянием ли минутного гнева?
— Я никого не обвиняю, а просто констатирую факты. — Тоша ухмыльнулся, перекосив физиономию, точно в нервном тике, и сказал с застарелой злобой: — Ее следует встряхнуть хорошенько, пусть побегает!
— Пойдемте! — предложил Иван Павлович.
— Куда?
— К вашей супруге. Устроим очную ставку.
Тоша начал быстро оседать и расплываться в кустах, как снежная баба; на лице — борение.
— Давайте отложим на завтра!
— Завтра меня уже могут арестовать.
— Вас? — рассеянно уточнил Антон Павлович. — А, как-нибудь выкрутитесь, вы человек ловкий. — Вдруг опомнился, взглянул изумленно. — У вас нашли драгоценности?
Судя по всему, он уже безумно жалел о своем подлом порыве; Иван Павлович сказал:
— Ладно, я один справлюсь.
— С Софой? — уточнил «благоверный» в сомнении.
Неужели он заложил жену, чтобы спасти собственную шкуру? Да разве этот патологический трус способен на убийство? Впрочем, когда выпускаются многолетние подавленные пары…
— Погуляйте пока в рощице… Вы ведь там любите гулять? Юля вас видела в четверг возле нашего дома.
— Ну и что? — всполошился Тоша.
Иван Павлович круто развернулся и пошел назад. Ученая дама так и сидела, сгорбившись, на стульчике. Он начал прямо с порога:
— Софья Юрьевна, прошу прощения, но мне необходимо поделиться с вами новыми данными.
— Что такое? — Она было встрепенулась, но опять сникла; он склонился над ней, глядя в мерцающие глаза; сказал медленно, властно:
— В пятницу вечером вы звонили Вышеславскому и в десять часов приходили к нему.
После паузы она уточнила бесцветным голосом:
— Это и есть те новые сведения, о которых вы говорили на поминках?
Сыщик кивнул, решив преждевременно «благоверного» не позорить.
— А где Тоша? — вдруг спросила она.
— Вам лучше знать.
— Кажется, от калитки его голос… — Софья Юрьевна не договорила, явно собирая силы для борьбы, вот встала во весь свой матерый рост, зашагала по комнате. — Да, я заходила к Александру Андреевичу в пятницу.
— По порядку! Вы звонили…
— Он мне сам позвонил утром и пригласил к себе.
— Вот как! Встречу с Ненароковым отменил, а вам назначил.
— Видите ли… — Она закурила. — Еще накануне, в четверг, я пришла посоветоваться с ним насчет одной научной проблемы, которую я не имею права разглашать. Ночью он нашел решение и позвонил мне. Я извинилась, что очень занята, освобожусь поздно.
— И он ответил: «Буду ждать звонка»?
— Вечером я перезвонила, что приду к десяти. Он согласился. В кабинете за столом сидел труп.
— Пожалуйста, поподробнее!
— Дом был освещен, бесновалась музыка, дверь оказалась слегка приоткрытой.
— Вас это не удивило?
— Он предупредил о двери, ему трудно было ходить вверх-вниз по лестнице из-за остеохондроза.
— Вы и обычно так входили?
— Нет, в первый раз.
— Странно. Дальше.
— Вошла и не поняла вначале, он же сидел спиной.
— Да ведь кровь кругом!
— Не поняла сослепу, я в очках только работаю, не люблю… Свет от настольной лампы скудный. Поздоровалась еще с порога. Молчание. Удивилась и заговорила, подходя: «Александр Андреевич, что случилось? Вам нехорошо?» Тут — перерезанное горло. Кажется, я еще что-то сказала, не помню. Вот и все.
— Как это «все»?
— Ничего не помню, только горло в крови.
— Вы упали в обморок?
— Н-нет… не знаю. Я слегка опомнилась в роще.
— Домой вы вернулись около одиннадцати.
— Не помню.
— Невероятно! Как же вы не позвали на помощь?
— Я была в шоке.
— И все скрыли потом!
— Испугалась.
— Что подумают на вас?
— У меня нет мотива. Абсолютно нет мотива.
— Допустим. Так чего испугались?
— Я, Иван Павлович, рационалист по натуре, так же, как и вы…
— Я от этой истории, кажется, уже тронулся.
— В сторону мистицизма? Я тоже, даже иногда верится, что дьявол существует.
— Ваши речи туманны, — заметил Иван Павлович с беспокойством.
Сошла с ума после третьего убийства! Или тронулась уже после первого. Или ведет собственную непонятную игру. Женщины с характером неистовым, деспотическим так испугалась «дьявола», что не позвала на помощь, а потом врала и скрывала! Кто же этот «дьявол»? Раз. И два: если она говорит правду, вполне вероятно, что ребята слышали ее почти мужской бас, произносящий слова с разной интонацией… на разные, так сказать, голоса. Старик был зарезан раньше, и криминальное кольцо вокруг математика сжимается.