Голосом, полным возбуждения, Шерима продолжала говорить: «Я только что вспомнила то, что сказал Хасан, когда рассказывал мне о покушении на его жизнь. Тогда это не было зарегистрировано, но то, что вы только что сказали, напоминает это - логически соответствует. Он сказал, что очень плохо, что Абдул Бедави подумал, что ему пришлось столкнуть мистера Найта перед убийцей, прежде чем он его застрелил. Что Абдул уже достал пистолет и, вероятно, мог бы выстрелить в него, не пытаясь отвлечь внимание, толкнув мистера Найта. Это Абдул принес в жертву твоего отца, Кенди, а не Его Высочество! »
Меч не мог наблюдать за всеми нами троими. По понятным причинам он сосредоточился на Шериме и ее истории, а также на мне. Если бы Кенди не вскрикнула от боли и ярости, когда повернулась, чтобы схватить пистолет на кровати, он бы не нацелился на нее достаточно быстро. Едва она подняла маленький пистолет до пояса, как тяжелые пули начали прокладывать себе путь по ее груди, а затем обратно по ее лицу, когда Абдул повернул направление своего пулевого пистолета. Миниатюрные фонтаны крови хлынули из бесчисленных дыр в ее красивой груди и вырвались из карих глаз, которые больше не сужались от страсти, когда она дразнила своего любовника до бесконечной кульминации.
Одна из первых пуль Абдула выбила пистолет Кенди из ее руки и заставила ее закружиться по полу. Я кинулся к нему, а он продолжал сдерживать спусковой крючок винтовки, злобно пуская поток пуль, в
мишень, которая дергалась и извивалась от удара, даже когда некогда красивую рыжую голову отбрасывали назад на кровать.
Я как раз собирался взять пистолет Кенди - «Беретта модель 20» 25 калибра, когда мои движения явно привлекли его внимание. Тяжелая винтовка выгнулась в мою сторону. Триумф блеснул в его глазах, и я увидел, что безумие и жажда власти смели все мысли о его потребности в моем трупе позже. Пришло время, и на его лице появилась улыбка, когда он намеренно прицелился дулом в мой пах.
«Никогда больше, мистер Картер», - сказал он, его палец на спусковом крючке побелел от давления, когда он тянул его все дальше и дальше, пока он не перестал двигаться. Его лицо внезапно побледнело, когда он с ужасом осознал, в тот же момент, что и я, что обойма была пуста, а ее смертоносное содержимое использовалось в жутком сношении с трупом.
Мне пришлось посмеяться над его непреднамеренным использованием международного еврейского лозунга, который протестовал против того, что ужас, однажды охвативший европейских евреев, никогда не повторится. «За такие слова тебя могли выкинуть из Лиги арабских государств», - сказал я ему, когда схватил «Беретту» и направил его ему в живот.
Смерть Кенди явно не утолила охватившую его ярость; разум улетучился из его головы, когда он выругался и бросил в меня винтовку. Я уклонился от него и дал ему время, чтобы отдернуть свою обтягивающую куртку и вытащить пистолет, который, как я так давно знал, лежал в кобуре. Затем настала моя очередь нажать на курок. Модель 20 известна своей точностью, и пуля сломала ему запястье, как я и ожидал.
Он снова выругался, глядя на подергивающиеся пальцы, которые не могли удержать пистолет. Он упал на пол под углом, и мы оба наблюдали, на мгновение неподвижные и очарованные, как он ненадолго закружился у его ног. Он был первым, кто двинулся, и я снова ждал, пока его левая рука схватилась за тяжелый автомат. Когда он поднялся почти до пояса, Беретта Кенди залаяла второй раз, и у него было еще одно сломанное запястье; автомат снова рухнул на пол.
Меч наступил на меня, словно обезумевший человек, его руки бесполезно хлопали по концам массивных рук, которые тянулись, чтобы заключить меня в объятия, которые, как я знал, будут сокрушительными медвежьими объятиями. Я не собирался рисковать, что он дойдет до меня. Второй треск «Беретты» прозвучал как эхо резкого ответа, предшествовавшего ему на секунду.
Абдул закричал дважды, когда пули вошли в его коленные чашечки, затем еще один крик вырвался из его горла, когда он резко упал вперед и приземлился на колени, которые уже посылали по нему острые как нож полосы боли. Управляемый мозгом, который больше не функционировал логически, он приподнялся на локтях и медленно двинулся ко мне по плитке линолеума. Непристойности лились из его скрюченных губ, как желчь, пока он, наконец, не растянулся у моих ног, неразборчиво бормоча.
Я отвернулся и подошел к Шериме, внезапно осознав, что ее крики, которые начались, когда пули Меча разорвали Кенди на части, перешли в глубокие хриплые рыдания. Переставив руки с оружием, чтобы быть готовым на случай, если секретная дверь начнет открываться, я обнажил свой стилет и разрезал первую из ее цепей. Когда ее безжизненная рука опустилась на бок, она заметила мое присутствие и подняла склоненную голову. Она посмотрела на меня, затем на Стонущий от боли Меч на полу, и я увидел, как напрягаются мускулы ее горла, сдерживая рефлекс кляп.