Он прекрасно понимал, к какому, просто склочный характер не давал отступить от протокола.
— К Нечипоренко Александру Витальевичу, научному сотруднику НИИ Королева, девятнадцатый этаж, секция тридцать четвертая.
— Вот так бы сразу и сказал, — проворчал дядя Петя, — вот молодежь! Точности вас не учат уже, на кого страну-то оставляем!
“Да уж ты-то оставишь!” — хотел сказать я, но сдержался.
— Именно к этому, дядь Петь.
— Ну, ладно, ступай в зал ожидания, а я пока Нечипоренко извещу, — сказал он и нажал на клавишу под столом.
Магнитный замок разблокировался и пропустил меня внутрь. Дядя Петя с кряхтением разогнулся. На мази от радикулита экономит, что ли, старый черт?
— Спасибо.
— Ага, — буркнул он и начал стучать по клавиатуре телефона.
Сашка появился через десять минут, я даже толком новостную ленту просмотреть не успел. Так, зацепил краем глаза большую аналитическую статью на тему того, как очередной неурожай картофеля в Ирландии повлияет на рынок в пищевой индустрии. Спойлер: братьям-белорусам придется поднапрячься.
Да и мне тоже не помешает в скором времени. Сашка хорош в кегельбане, здорово страйки выбивает. А по нему так сразу и не скажешь!
— Привет! — сказал он и стянул толстые очки с носа. Подслеповато моргнул и протянул мне руку.
— Привет. — Я ответил на рукопожатие.
— Я еще не закончил, но уже близко, на пути, так сказать.
— Ты давай, со своего своего светлого пути сверни ненадолго. На скользкую дорожку, что в кегельбан идет.
Сашка устало покачал головой.
— Тут вот какая закавыка, Витек. Мы сейчас над одной штуковиной важной корпим. Это поручение партии, сам понимаешь, обосраться никак нельзя.
Он выразительно изобразил пальцами знак решетки. Я кивнул. Еще б тут не понять — если допустишь ошибку и казенные средства, в тебя вложенные, ухнут в никуда, можешь потом и сам ухнуть, да так что и не найдут уже.
Значит, кегельбан сегодня откладывается.
Сашка похлопал меня по плечу.
— Ничё, — сказал он, — пойдем я тебе хоть экскурсию проведу. Чтоб ты не думал, что я сливаюсь и все такое.
— Да я и так не думаю, — попытался отмазаться я, но Сашка уже меня потащил за собой. Он явно хотел просто похвастаться последними научными достижениями. Что ни говори, а приятно, когда человек горит работой, а не сгорает на работе. Вот лишь бы только мне не влетело за то, что я выше поднялся, чем мне положено.
— Ну что, сушишь уже сухари? — спросил я, пока мы шли по коридору.
— Нет, — ответил Сашка, — успеется еще!
Та беззаботность, с которой он об этом говорил, даже поражала. В том, что касается науки, Саня был очень крут, я не знаю никого такого же башковитого. Но в остальном это был блаженный человек. Настоящий рассеянный с улицы Бассейной, черт возьми. То, что оклад два года не повышали, его не волновало, бессменная гречка с котлетой на обед — тоже. Лишь бы дали возможность служить науке, а остальное — побоку. Нормы безопасности в том числе. Я-то помнил, что мне сюда хода нет, а вот Сашку такая чепуха не волновала.
Этот рассеянный водил меня по лаборатории, наверное, добрых двадцать минут, после которых я окончательно убедился в том, что кегельбана нам как своих ушей не видать.
Сперва Сашка устроил показ коллекции. У меня даже в глазах зарябило от бесчисленных осциллографов, амперметров и других приборов, которые вызывали страх.
А потом подвел меня к огромной яйцевидной штуке. Чесслово, он на нее так смотрел, как люди на любимую женщину в ЗАГСе не смотрят. С каким-то почти религиозным трепетом.
— А вот это… это наша гордость, Витя!
— Ммммм… — протянул я, хмуря брови. — Хулахуп изобрели? Полезная штука, форму поддерживать. Только вот почему здоровенный такой? Как его вокруг талии-то оборачивать?
Сашка посмотрел на меня строго.
— Сам ты хула-хуп, Витя. Нельзя такими мелкими категориями мыслить, мещанскими. Эх, вот был бы здесь твой отец…
Моего папку в стенах НИИ поминали добрым словом неоднократно. И почему-то всякий раз по новым поводам, так что я до сих пор понятия не имел, чем конкретно он занимался.
— Он давно ушел за сигаретами…
— … и не вернулся, да-да. Но ты же знаешь, что это не так! — возразил товарищ. — Ты же знаешь, что он вошел на территорию…
— И исчез, — закончил я за него. — Знаю. Но, думаешь, мне от этого легче? Меня и пристроили-то сюда, чтоб мать не поднимала шум… ну и чтоб отцовскую память почтить, думаю. Великий ученый пропал на территории научно-исследовательского института. Пропал с концами! Во время рабочего дня!