— …лучине, — сам за собой закончил я.
И правда. Под низким потолком болталось подобие люстры — железный обод, в который понатыкали лучин и тонких свечей, да еще лист металлический присобачили, чтоб зола за шиворот почтенной публике не сыпалась.
Я когда-то давно читал в школе, что в истории человечества был Медный Век, Железный, Бронзовый… Вот если не брать во внимание этот лист, то здесь пока царил деревянный век. Пол, стены, столы, стулья с кручеными ножками, широкая стойка — тут не одну рощу на все это “убранство” извели. За стойкой стоял мужичок с седыми усами и лениво вытирал тряпицей чашку. Тоже деревянную.
Из всего интерьера выбивалось только одно. Здоровенный портрет на дальней стене. Почему-то при взгляде на него на память пришло выражение “в красном углу”. Человека на портрете я сразу же узнал. А как иначе? Этого товарища у нас даже дети знают, хотя он уже и умер давно. Но на портрете товарищ генеральный секретарь выглядел как всегда — строго и сурово. Вот только бледный он какой-то, то ли фон алый так оттеняет, то ли с цветопередачей художник ошибся…
И глаза живые такие. Кажется, будто они за тобой следят. Цепко, зло смотрят, до самых поджилок жгут. Я не стал больше на портрет смотреть и вместо этого направился к… бармену? Управляющему?
— Корчмарю, — услужливо подсказал внутренний голос.
Подойдя к стойке, я выложил на нее купюру и двинул ее к мужику.
— Мне, будьте добры, котлетку. Желательно с пюрешкой, но если ее в меню нет, то и макарошки сойдут.
Мужчина поднял на меня глаза — мутные, с покрасневшими белками. Я для верности постучал по сотне ногтем, но она мужика отчего-то не заинтересовала. Странное дело. На дорогое заведение, в котором на такую сумму ничего не купишь, этот тараканник совсем не похож.
— Се шо такое? — кивнул он головой на сотку.
— В смысле «шо такое»? Сто рублей. Ты не думай, не фальшак какой, Гознаком напечатано…
Однако этот аргумент его не убедил. Мужик намотал на мизинец ветошь, которой тер чашку, и засунул его себе в ухо. По самую крайнюю фалангу запихал. Меня аж замутило. Теперь понятно, какого происхождения могут найтись комочки в моей пюрешке. Лучше от дегустации воздержаться, пожалуй.
— Ты откель будешь, сынок? — он достал из-за стойки кухель, от которого сильно шибало пивом. Мужика, видимо, запах не смущал, потому что отхлебнул он с наслаждением.
— Из столицы, — коротко отозвался я, от чего мужчина поперхнулся, даже пиво по усам потекло. А в рот не попало, хихи.
— Ты так не шути, — сказал он и вытер все той же ветошью залитый пивом фартук, — В столице никого уже давно нет, кроме…
Договорить ему не дали. Сидевшие рядом мужики наперебой зашикали, насупились и повтягивали головы в плечи. И накал в беседе тоже поумерили — развязные вопли сменились монотонным “бубубу”. Нас обсуждают, что ли? Вполне возможно. Впрочем, это вполне объяснимо. В таких всеми забытых местах появление чужака — событие.
Мужик за стойкой устало вздохнул и уперся обеими руками в столешницу.
— Знать таких денег не знаю и отродясь не видал, а живу тут всю жизнь, — сказал он. Мне его тон не понравился от слова совсем, потому как он прозрачно намекал «нет денег — ходи голодный, Витек».
— А переночевать у вас можно? — Я решил взять быка за рога.
— Десять медных, — лениво сказал дядька. И тут я внутри себя коварно улыбнулся. За окном уже было темно, только розовая луна освещала пространство, изредка вылезая из-за туч. И поэтому мною было принято решение вцепиться зубами в это место и остаться до утра хоть тушкой, хоть чучелком.
— Давайте мы к ночевке еще похлебку добавим, — не унимался я.
— Пятнадцать медных.
— За похлебку?!
— За пожрать, посрать и поспать на втором этаже, — все так же лениво пояснил мужик.
— А если я останусь и перемою всю посуду за посетителями на халяву, а вы мне дадите еды и кров на одну ночь?
Это предложение корчмаря заинтересовало.
— Идет, — сказал он и тут же кинул мне тряпку в грудь. — Можешь приступать к работе. За моей спиной дверь, там постирочная. Иди туда. Тряпки и мыло есть. Если будет мало воды — сразу за выходом оттуда есть колодец, набирай сколько влезет. Еду получишь после рабочего дня.
«Ой дураааак», — пронеслось в голове. — «Во ЧТО ты ввязался?»
Во что бы не ввязался, а ужин нам точно где-то взять надо и спать. Желательно не под деревом.
Советскому человеку, как известно, песня и строить, и жить помогает. Насчет строительства ничего не скажу, но вот в остальном, конечно, вранье полное. Уже через пару часов я был готов добровольно уйти умирать в лес под первую попавшуюся корягу. Никакая похлебка, даже сборная солянка с карбонадом из дипзаказа столько не стоит. Тем более всякий аппетит пропадает, пока оттираешь ветошью капустные лохмотья, луковую шелуху и еще остатки… чего-то скользкого со дна бесчисленных мисок. Крыс они тут варят, что ли? Хотя не удивился бы — судя по всему, тут любое мясо сойдет за деликатес.