Распятьев возник у меня за спиной и ухватил за шиворот. Когти прорвали ворот рубахи и впились в кожу. Он резко наклонился, швыряя меня через себя. Наверняка маневр из гэбэшной школы, их же там точно учат техникам рукопашного боя. Судя по всему, товарищ комбриг собирался меня опрокинуть, а потом уже чем-нибудь острым прикончить.
Но не тут-то было. Его импульс от броска я использовал себе на пользу и приземлился на ноги в паре метров. Изящное сальто-мортале исполнил, конечно. Не хватало только, чтоб конферансье произнес “алле-оп”.
Приятное оно, чувство полного контроля телом. Раньше, когда смотришь по телевизору футбол или баскетбол, поневоле же отмечаешь возрастных игроков, как они двигаются тяжеловато. Где-то не успевают, где-то не дожимают. И пусть совсем ненамного, но этого хватает. Тело просто уже не может делать то, что когда-то было ему подвластно.
Я же, черт возьми, чувствовал, что могу сделать все и даже чуть больше. И собирался это на (не)живом примере показать.
Попробуем взять его нахрапом.
— А ловко ты это придумал, — отметил Распятьев. — Я так сразу и не понял!
София вертелась, как юла, уворачиваясь от острых клыков и не менее острых когтей. Тактику и стратегию боя она с прошлого раза поменяла — место ледышек заняла тонкая льдистая струна. Которой она пластала тварей, срезая мясо с туши прямо ломтями. Зрелище удивительно, конечно, но наслаждаться им мне было некогда. У самого полно забот.
Мы с Распятьевым стояли друг напротив друга. Хотя нет, неудачный оборот. Дружбу с такой пакостью никак водить нельзя. Скорее, человек напротив ублюдка.
— Ты откуда взялся? Мы ж тебя вроде как успокоили. И упокоили.
— Бить точнее надо, — осклабился упырь. — Ну, давай, сынок. Смелее, чего ты там мнешься и время тянешь. Покажи мне, что ты можешь. Из чего ты сделан.
— Да я лучше сам посмотрю, из чего ТЫ сделан, — выплюнул я и шагнул к нему.
Когда между нами оставалось не больше пары метров, я сконцентрировался. Выполнить все как по плану. Вложить кратковременно, но очень много энергии в ноги. Рывок! Я сорвался с места так быстро, что обычный человек даже бы и не понял. Даже замедленная съемка вряд ли зафиксировала. Но за это время я успел распределить энергию — направить в ударную руку, чуток в плечо, в кисть. Теперь финальный импульс — и получай, сука!
Мой кулак врезался в челюсть Распятьева. Упырь отлетел на добрую тройку метров, но сгруппировался и встал на ноги. Когда он поднял голову, я увидел, что попал действительно на совесть. В нижней челюсти недоставало клыков, теперь на их месте зияли дыры, а сама челюсть была свернута набок. С тошнотворным хрустом он ввернул ее на место. Сплюнул кровью.
— Ладно, Ламберт. Поигрались и хватит.
Он выставил руку в сторону тоннеля, куда Катька ушла со своими птенцами, и зловеще ухмыльнулся. Твари (те, что еще не попали под Софкину мясорубку) навострили уши.
— Взять их! — гаркнул Распятьев и раскинул руки в стороны, от чего его плащ слетел на землю. Вот теперь я точно поверил, что они с тем шизанутым франтом, которого я в бункере размотал, из одной семейки. Оба любят дешевой театральщины напустить, тьфу.
Я потер ладони. В грудине неприятно пекло после упыриного удара, но это ощущение глохло напрочь под напором той ярости, которая кипела у меня внутри. Чесслово, хотелось бы за ноги его схватить и со всей дури в угол впечатать, чтоб мозги наружу полетели. Жаль только, что углов подходящих в поле зрения нет. Да и поди ухвати его, бугая такого.
Софа тем временем разделалась с тварями, что ее окружали. Теперь только их лапки мелко дергались. Чаще всего отдельно от тела. Мне казалось, что после такого она устанет, как это раньше бывало, но ничего подобного — льдистая нить втянулась в ладонь, а сияние в яркости не потеряло.
— Кого ты тут брать собрался? — спросила она, указывая останки тварей. — Это тебе не это. Усек?
Честно говоря, иногда от Софкиных перлов мне фейспалмом хотелось себе лицо разбить, но не сейчас. Некогда.
Распятьев нахмурил брови.
— Какая… глубокая мысль!
— Это все? — спросил я Софу негромко.
— Больше не видела.
Я одобрительно кивнул. Теперь танцуем танго втроем и сердце в такт стучит. То, что случилось далее, мне приходилось только в фильмах видеть. Боевиках, на которых зал всегда был набит битком, потому что людям хотелось посмотреть, как добродушные крепыши вражин раскидывают. Сейчас я сам стал главным героем такого боевичка.
Мир превратился в темную круговерть с запахом крови. На нашей стороне было численное преимущество, но оно оказалось формальным; после того как он стероидами закинулся, Распятьев стал один стоить нас двоих. Я налетал на него, наносил удары, но попадал в блок, либо вовсе по воздуху. Софа зажимала его с другой стороны. Ее колкие ледяные снаряды отщипывали от упыря кусочки смрадной плоти.