— Ес-с-с-с-ли ты думал, что в с-сказку попал, — голос Распятьева превратился в утробный рев, — ты ошибс-с-ся, юный Ламберт.
Ну уж нет, в этом плане я иллюзий не строил. Как и Софа. Я перевел на нее взгляд. И охренел снова. Перед ней беснующаяся, раздутая от кипящей внутри силы тварь выделывает такое, но Софа оставалась безмятежной. Ни следа страха на лице.
Мы ринулись одновременно. Я справа, она слева. В висках стучала кровь, но тело работало как часы. И не дедушкины старые, что в гостиной пятьдесят лет стоят, а новые электронные. Каждая команда исполнялась в точности.
Распятьев увернулся от моего удара и саданул когтистой лапой наотмашь. Софа хрипло выдохнула. Из ее пальцев мгновенно выросли длинные ледяные иглы. Каждая из них метила упырю в грудину. Но комбриг оказался не так прост — отбил их, прикрывшись рукой… Лед посыпался на землю и тут же превратился в воду.
Я заскочил к нему за спину. Ноги ловко отпружинили от поверхности. Оказавшись в нужной точке, я зарядил ему пяткой по башке со всей дури. Будь это человечья башка, она бы лопнула ко всем чертям. Но и так вышло неплохо. Распятьев зашипел от боли.
На секунду он отвлекся, и это дало Софе возможность. Новый град ледяных маленьких жал кинулся в упыря, но толку вышло чуть. Все попали в цель, однако даже мундира не пробили.
— Жалкая девчонка. Старайся лучше, — презрительно выплюнул он. Безглазая морда таращилась на нас черными провалами. — Я ожидал от вас большего. Пока что вы даже в подмастерья предкам не годитесь. А ведь мы и их всех до единого вырезали…
Сказал это и рассыпался. Ушел в тень.
Всем выйти из сумрака.
Сумрака меж тем стало значительно меньше. Сияние, исходящее от Софкиных рук, слепило. От его холодных волн по коже бежали мурашки.
— Чего схоронился, сукин потрох? — выкрикнула Софа, и ее голос отразился от стен. Эхо унеслось в темноту? — Покажи свою морду гнилую, и я покажу тебе, на что гожусь!
Однако Распятьев не спешил. Вокруг вообще стало тихо. Неприятно тихо. Как перед самым появлением товарища комбрига. И в этой тишине я слышал только Софкино тяжелое дыхание и шорох, с которым на сырых стенах появлялась ледяная корка.
Взглянул на нее, на эти морозные узоры, и понял, чего добивается упыриная морда. Понял, что силой нас не возьмет. Пошел на измор.
Я схватил Софу за руку. Тактика Распятьева работала на отлично, потому что холод через мою спутницу шарашил как через промышленный морозильник.
— Все, хорош. — сказал я и чуть сжал ее запястье. — Он этого и добивается. Береги силы.
Она подняла на меня глаза. В них столько было обиды и горечи, что у самого комок к горлу подкатил.
— Он же сказал, что всех… до последнего…
— Конечно, сказал. Именно затем, чтоб ты завелась. Дыши лучше. Давай, раз-два-три-четыре, вдох-выдох.
Софа неохотно, но подчинилась. И даже руку не стала убирать. Я чувствовал, как кожа вновь постепенно наполняется теплом. Вопреки всему — ситуации, нашим прежним отношениям, да даже антуражу вокруг — мне захотелось ее обнять.
Но с этим пришлось повременить. Когтистая лапа вынырнула из сумрака и резко ударила. Я отпрянул от Софы, поэтому она почти не задела нас. Но это самое “почти” тоже оказалось малоприятным. Кончики когтей взрезали рубаху и кожу на груди. Потекла кровь.
Я зашипел. Ну вот, теперь придется спрашивать у БАСКО, где здесь ближайший прививочный пункт. Мне нужна обработка от столбняка, бешенства… да всего сразу. Чтоб перестраховаться.
Гадкая упыриная рожа радостно заклекотала.
— Мммм, кровь. Сладкая, высокородная кровь…
— БАСКО.
— ДА?
— Есть идеи?
— ОДНА ЕСТЬ. ПРИГОТОВЬТЕСЬ.
— Я уже только к вечному покою готовиться думаю.
— С ЭТИМ ПОВРЕМЕНИТЕ ПОКА, ВИКТОР. ТРИ, ДВА…
Окончания я не услышал. Голову окутало непробиваемой пеленой. Ни одного звука не пробивалось сквозь нее. Мы словно оказались в космосе, где акустическим волнам вообще распространяться не положено. Как выяснилось, это не только меня ввело в замешательство.
Распятьев замер.
Он вертел головой из стороны в сторону, как собака, которая потеряла след. Упырь в недоумении открывал клыкастую пасть, но теперь это почему-то веселило. Наверное, потому что я вспомнил — у меня на кухне дверца хлебницы точно так же заедает. Не закрывается, пока не треснешь по ней хорошенько.
Если надо треснуть — треснем и еще разок.
Я кинулся на него. Так быстро, как мог, пока он не очухался. Можно было бы, как в боевике, ввернуть хлесткую фразочку, но какой смысл? Все равно не услышит.