Фигура выронила оружие. Я слышал, как оно упало на землю. Мы оба слышали.
К белому и черному присоединился третий цвет. Брызнула кровь.
— Нееет! — завопила Софа.
Ярость придала ей сил. Я рвался за ней, хоть и понимал, что надежды остались крохи. А все мой просчет. В пылу битвы сосредоточился на том, чтоб сохранить нам жизнь. НАМ. Но ведь были еще и другие. Те…
Кого вы послали на смерть в глубину этих темных катакомб и не проследили, чтоб за ними никто не увязался. Так бывает, братан. Либо ты, либо они. Кто они для тебя? Никто, ты ж сам это знаешь. Кучка безмозглых детей, от которых одни хлопоты. Дурачили тебя и Софу, тем, о чем сами не ведают. Плевать на них. Главное, что ты жив. Важен сейчас только ТЫ, мой друг, смекаешь? А это… это все расходный материал на твоем пути домой. Ты же хочешь домой, Витя?
Дом… так далеко и вместе с тем так близко. Шагнул в портал — щелк — и я дома. Дело пары секунд. Но на пути к этим секундам мне придется много всего перенести, в этом уж сомнений никаких не осталось. И то, что творится сейчас — только начало.
От этого понимания на душе заскреблись уже не кошки, а настоящие саблезубые тигры. Настойчиво прогрызали себе путь наружу. А может, я просто добрался до потолка и этого обновленного тела, поэтому теперь легкие горят огнем.
Может, ты хотел сказать, не потолка, а крышки гроба? М?
Да заткнись ты уже, проснулся в самый подходящий момент и все бубнишь под руку. Где ты был, когда мы Распятьева под ноль пускали, а? А? Вот и завали ебало, не беси.
Я был занят тем, чтобы ты, идиота кусок, под его горячую руку и холодное сердце не попался. Потому что именно Я, Витя, сейчас все вокруг тебя фиксирую. Твоя заслуга в этом минимальна. Так что будь добр, прояви должное уважение.
Я поморщился. Отлично. Мало мне было компьютерного «помощника» с самым мерзким в мире характером, так еще и внутренний голос проснулся и шантажом уважение выцыганивать начал. Вы издеваетесь?
… кто знает…
Класс.
Светлое пятно разрослось и стало огромным. До выхода — рукой подать. И на этом самом выходе бой с тенью перерос в самое настоящее побоище. В нос сразу ударил стойкий запах железа. Тело замерло, когда глаза хоть немного привыкли к ярком дневному свету.
Они все лежали. Все. Истерзанные. Разодранные. Внутренние органы наружу. Раскрошенные черепа. Конечности вывернуты в суставах под неестественным углом… Тела не людей, а кукол, с которыми дети поиграли, а убрать назад в ящик забыли.
Последняя из этих кукол сейчас стояла на ногах без капли сил. И клинок ее оказался не клинком, а куском арматуры.
Температура упала еще на десяток градусов. Холодом от Софы шпарило так, словно я стоял у криокамеры с жидким азотом. Минус двести по Цельсию, не иначе.
Она закричала. Надрывно, отчанно, до срыва связок. Твари, окружившие Катерину, повернули к нам свои уродливые морды… и разом застыли. Буквально. Их шкура превратилась к ледяную корку в несколько сантиметров толщиной. У всех троих. Разом. Я стоял на месте, отвалив челюсть. Откуда в моей подруге сейчас было столько сил — не знаю. Сила ненависти? Сила злобы? Близость воды? Без малейшего понятия.
Софа сорвалась с места и саданула со всего размаху ногой по морде двари. Такому удару бы позавидовал любой нападающий из ЦСКА или Динамо, честное слово. Раздался тонкий звон и тварь рассыпалась на крошево. Прыжок к следующему монстру и новый удар. Льдистая пыль вперемешку с кусками серой, осклизлой плоти. И наконец… Третья. Ей, навсегда оставшейся в замахе, Софа вломила кулаком в морду. По льду пошли трещины, но сил на то, чтоб расколоть тварь одним ударом, уже не хватило. Поэтому моя спутница добавила. И еще. И еще. Пока чудовище не стало тем, чем ему положено было стать уже давно. Гнилью и прахом.
Я подскочил к Софии и обхватил ее со спины.
— Хватит. — сказал я, отрывая ее от земли. Софа меня будто и не заметила, брыкалась так, что чуть не лягнула меня. Опасно. Самое ценное надо бы поберечь. — Прекрати, они мертвы.
— ПУСТИ. ПУСТИ МЕНЯ, Я ДОЛЖНА ПОМОЧЬ, — кричала она. Я сцепил пальцы в замок. Спокойно, Витя. Эти импульсы должны выйти сейчас. Если Софа их сдержит, будет хуже.
Она не больно-то сдерживалась — заехала мне пяткой в колено, в голень. Но я не обращал внимания. Потому что перед глазами стояло лицо Катерины. Ее немигающий взор. Огромная рана на шее.
Она лежала на боку и бессильно тянула худые смуглые руки куда-то вдаль. В ту самую страну, где на небе светит белая луна, а люди никогда не слышали про упырей.